Питер Гамильтон - Нейтронный Алхимик: Консолидация

К тому моменту, когда «Энон» оказался в двух тысячах километров от Кристаты, обиталище можно было разглядеть в оптическом диапазоне. Оно слабо сияло изнутри, точно миниатюрная галактика с длинными, тонкими спиральными рукавами. Сияющим центром скопления служило собственно обиталище, цилиндр сорока пяти километров длиной, медленно вращающийся в ореоле огней святого Эльма, порожденных разбивающимися о внешнюю броню ионными ветрами. Вокруг искрились промышленные станции; между внешними ребрами жесткости и выносными панелями проскакивали искры разрядов — металл куда хуже переносил ионные бури, чем биотехнический коралл. Спиральные рукава складывались из термоядерных выхлопов кораблей адамистов и межорбитальных челноков, прибывающих и отбывающих с шарообразного причала, вращающегося в противоположную относительно всего обиталища сторону.

Маршруты других кораблей были изменены, чтобы «Энон» смог напрямую проскользнуть мимо них к причальным уступам, окаймлявшим северную оконечность Кристаты. Звездолет тормозил на семи g, но скорость его была такова, что Рубен со своего наблюдательного поста мог наблюдать, как на глазах вырастает Кристата и в поле зрения вплывают звездоскребы центрального пояса. То было единственное изменение в окружающем мире за сто тысяч километров пути от точки выхода. Юпитер не изменился нимало, Рубен не смог бы даже сказать, приблизились ли они к газовому гиганту, — для взгляда не было точек опоры. «Энон» мчался словно между двумя плоскостями — одна сложенная белыми и имбирными облаками, вторая цвета полуночного неба.

Обогнув вращающийся космопорт, они направились к северной оконечности. Лиловая ионная мгла там чуть рассеивалась, прорезанная ползучими волнами мрака там, где ветер магнитосферы разбивали и гасили четыре концентрических причальных уступа. Статические разряды прощекотали синий коралл корпуса «Энона», когда звездолет по пологой кривой устремился к внутреннему уступу, искры на миг повторили узор лиловых линий на броне. Потом массивная туша космоястреба зависла над причальным помостом, медленно поворачиваясь, покуда питательные трубки не пришлись на нужные места, и опустилась на место с грацией осеннего листа.

К нему тут же устремился поток служебных машин. Первой дисковидного корабля достигла машина «скорой помощи», и длинная шлюзовая труба сомкнулась с жилым тороидом. Кейкус обсуждал с медиками состояние Сиринкс, когда ноль-тау капсулу с ее телом вывозили из корабля.

Рубен сообразил, что «Энон» жадно всасывает питательную жидкость из труб.

— Как ты? — запоздало поинтересовался он.

— Рад, что полет окончен. Теперь Сиринкс исцелится. Кристата говорит, что все повреждения исправимы. В ее множественности много врачей. Я ей верю.

— Да, Сиринкс исцелится. И мы поможем ей. Лучшее лекарство — любовь.

— Спасибо, Рубен. Я рад, что ты мой друг и ее.

Вставая с противоперегрузочного ложа, Рубен ощутил прилив сентиментального восхищения бесхитростной верой космоястреба. Порой его простодушная прямота походила на детскую искренность — с ней невозможно было спорить.

Эдвин и Серина старательно глушили полетные системы жилого тороида и приглядывали за служебными машинами, покуда пуповины подключались к внешней аппаратуре жизнеобеспечения. Тула уже спорила с местным грузовым складом из-за размещения нескольких контейнеров, остававшихся в нижнем трюме. Все, даже «Энон», похоже, примирились с тем, что они пробудут здесь немалое время.

Рубен снова вспомнил страшные раны Сиринкс и вздрогнул.

— Я бы хотел поговорить с Афиной, —попросил он космоястреба.

Последний долг, исполнение которого он откладывал как мог, страшась, что Афина почувствует его стыд. Он чувствовал себя в ответе за Сиринкс. «Если бы я не позволил ей ринуться туда, если бы пошел с ней…»

— Индивидуальность следует ценить, — чопорно напомнил ему космоястреб. — Она решает за себя сама.

Рубену едва хватило времени смущенно улыбнуться, когда могучее сродство космоястреба протянулось через всю Солнечную систему к Сатурну и обиталищу Ромул рядом с ним.

— Ничего, милый мой, — шепнула ему Афина, когда они обменялись чертами личности. — Она жива, и «Энон» с ней. Этого достаточно, какие бы раны ни нанесли ей эти негодяи. Она к нам вернется.

— Ты знаешь?

— Конечно. Я всегда знаю, когда кто-то из детей возвращается домой, и «Энон» мне сообщил сразу же. И я выясняла детали с того момента, как Эден созвал всеобщее Согласие.

— Согласие будет?

— Без сомнения.

Рубен ощутил, как губы старого капитана складываются в ироническую усмешку.

— Знаешь, — проговорила она, — мы не собирали Согласия с тех пор, как Латон уничтожил Джантрит. И теперь он вернулся. Видно, есть в этом некая неотвратимость.

— Он возвращался, — поправил Рубен. — Теперь мы его больше не увидим. Забавно, я почти жалею, что он покончил с собой, как бы благородно это ни выглядело. Боюсь, что в ближайшие недели нам очень пригодилась бы его безжалостность.

Чтобы собрать всеобщее Согласие, требовалось несколько минут — кого-то приходилось будить, кому-то надо было отложить работу. По всей Солнечной системе сознания эденистов сливались с разумами их обиталищ, а те смыкались воедино. То был логический предел демократии, в которой каждый житель не только голосовал, но и принимал участие в принятии решения.

Вначале «Энон» представил конспект Латона — сообщение, доставленное им Согласию Атлантиса. Он стоял перед ними — высокий, красивый; лицо его выдавало азиатское происхождение, черные волосы были собраны в хвостик. Простое зеленое кимоно было стянуто поясом. Он стоял один во вселенской тьме, и по нему видно было — Латон знает, кто судит его, и этот суд ему не страшен.

— Вы, без сомнения, впитали отчет о событиях на острове Перник и в Абердейле, — проговорил он. — Как вы видите, все началось с ритуала жертвоприношения Квинна Декстера. Однако мы можем с уверенностью заключить, что прорыв из бездны, произошедший в джунглях Лалонда, — событие уникальное. Эти придурковатые сатанисты веками плясали ночью в лесах, и до сей поры никто из них не сумел вызвать мертвых. Если бы хоть одна душа в прошлом вернулась с того света, нам об этом было бы известно; хотя, должен признать, слухи о подобных случаях в истории появлялись не единожды.

К сожалению, мне не удалось установить точной причины того, что я не в силах описать иначе, как разрыв барьера между нашим измерением и той «бездной», где после смерти обитают души. Что-то отличало проведенный ритуал от всех прежних. В этой области вы должны сосредоточить свои усилия. Массовое одержание невозможно остановить, вылавливая одержимых, хотя, я уверен, правительства адамистов потребуют срочных военных мер. Противодействуйте подобным бесполезным затеям. Необходимо найти источник горя, закрыть прорыв между мирами — вот единственный надежный путь к успеху. По моему убеждению, лишь эденизм обладает достаточными ресурсами и упорством в достижении цели, чтобы разрешить эту проблему. Ваше единство может оказаться единственным преимуществом живущих. Используйте его.