Питер Гамильтон - Дисфункция реальности: Угроза

В утробе острова не было красного сияния. Лишь пламя факелов, вставленных в дочерна прокопченные железные кронштейны, освещало им путь. От их едкого дыма у нее слезились глаза.

Лестница вывела их в короткий коридор. Увидев открытую дубовую дверь, Сиринкс протиснулась в нее. Внутри оказалась средневековая пыточная камера.

В центре помещения возвышалась деревянная дыба. На колеса, расположенные с двух сторон приспособления, были намотаны цепи. Открытые браслеты наручников ждали свою жертву. В одном углу камеры находилась жаровня. От раскаленных докрасна углей исходил жар. В них были опущены какие-то длинные и тонкие металлические инструменты.

Сам истязатель оказался толстым детиной в кожаной безрукавке. Складки заросшей волосами плоти повисли над его поясом. Он стоял у жаровни, подвергая мучениям худенькую молодую женщину, которую наклонили над парой мехов.

— Это Клио, — сказал укравший тело Мосула, — ты ведь сказала, что хочешь с ней познакомиться.

Женщина обернулась и рассмеялась в лицо Сиринкс.

— Какова причина? — едва слышно спросила Сиринкс. Ее голос готов был вот-вот сорваться.

— Это в твою честь, — сказал истязатель густым басом, который, однако, звучал мягко, почти что ласково. — Что касается тебя, то нам придется обращаться с тобой очень осторожно. Ведь ты несешь в себе огромный дар. Я не хочу повредить его.

— Какой дар?

— Живой звездолет. Нам трудно пользоваться другими механическими приспособлениями для плаваний в ночной пучине. А твой корабль изящен и элегантен. Как только мы овладеем тобой, мы овладеем и твоим кораблем. И тогда нам будет легче нести свой крест новым мирам.

— БЕГИ! Беги, «Энон». Беги из этого страшного мира, любовь моя. И никогда не возвращайся сюда.

— Ах, Сиринкс, — на красивом лице Мосула появилось прежнее выражение симпатии, которое напомнило ей давние времена. — Мы лишили тебя ментальной связи. Мы убрали отсюда Оксли. Мы изолировали тебя от всех. У тебя не осталось никого, кроме нас. И поверь мне, мы знаем, что значит для эдениста остаться в одиночестве.

— Дурак, — усмехнулась она. — Нас связывает не ментальный диапазон, а любовь.

— «Энона» мы тоже будем любить, — пропел ей хор голосов.

Она не показала им и намека на то, что удивлена.

— «Энон» никогда не полюбит вас.

— Со временем все становится возможным, — продолжал петь дьявольский хор. — Так нам не приходить?

— Никогда, — решительно сказала она.

Жирные лапы тролля Кинкейда сжали ей руки.

Сиринкс закрыла глаза, когда ее повели к дыбе. Все это иллюзия, а значит, боли не должно быть. Все это иллюзия, а значит, боли не должно быть. Надо в это поверить!

Чьи-то руки рванули воротник ее комбинезона, разрывая его ткань. Волна удушливого раскаленного воздуха коснулась ее обнаженной кожи. Все это иллюзия, а значит, боли не должно быть. Нет, нет, нет…

Рубен сидел у своей консоли на мостике «Энона». Рядом с ним расположились остальные члены экипажа. Только два кресла оставались пустыми, и эта пустота взывала немым упреком.

«Я должен был лететь вместе с ней, — подумал Рубен. — Наверное, если бы я мог дать Сиринкс все, что ей нужно было от жизни, она едва ли убежала бы к Мосулу».

— Мы все виновны, Рубен, — сказало Согласие Атлантиса. — И наша вина гораздо больше, так как мы позволили Латону прийти в этот мир. Твое же преступление только в том, что ты любишь ее.

— И погубил ее.

— Нет. Каждый из нас сам отвечает за себя. Она знает это не хуже тебя. Все помыслы отдельного индивидууманаправлены на то, чтобы найти свое счастье, где бы оно ни находилось.

— Кроме нас ночью не прибывали другие корабли?

— Нет.

Согласие было столь огромной и столь насыщенной мудростью, что он без всяких колебаний поверил ему. Ведь он тоже был необходимым компонентом этой сущности.

— Там, внизу, она оказалась в беде, —сказал он. — Напугана и одинока. Эденистам нельзя оставаться в одиночестве.

— Я с ней, — сказал «Энон». — Она ощущает мое присутствие даже в том случае, когда мы не можем обменяться мыслями.

— Мы делаем все, что можем, —сказало Согласие. — Но этот мир не приспособлен для войны.

Та часть Рубена, что присоединилась к Согласию, внезапно увидела, как Перник вдруг засверкал подобно солнцу. Металлическая блоха, внутри которой сидело привязанное к сиденью существо, беспорядочно кувыркаясь, падала вниз.

— СИРИНКС! — крикнул «Энон». — Сиринкс. Сиринкс. Сиринкс. Сиринкс. Сиринкс.

Подобный раскату грома ментальный голос космоястреба обрушился на головы его экипажа. Рубену казалось, что он сейчас оглохнет. Сиринкс широко раскрыла рот и обхватила руками голову. Слезы катились по ее щекам.

— «Энон», возьми себя в руки, — потребовало Согласие.

Но космоястреб был вне себя. Он чувствовал всю безнадежность положения, в котором оказалась Сиринкс. Когда раскаленный добела металл, направленный привычной к грубому пыточному ремеслу рукой, входил в ее плоть, космоястреб испытывал ту же боль, что и его капитан. Но в глубине души Сиринкс даже в эти минуты думала лишь о любви к своему космоястребу. Поле искажения обезумевшего от бессильного гнева «Энона» судорожно билось, напоминая взбешенного зверя, попавшего в клетку.

Гравитация вдавила Рубена в кресло, а затем немилосердно встряхнула. Несмотря на неимоверную тяжесть, его руки, не пристегнутые к амортизационному креслу, взлетели к потолку. «Энон» метался как безумный. Его батареи воспроизводства энергии выбрасывали куда попало мощные силовые потоки.

Тьюла вопила, призывая космоястреба остановиться. Все, что было плохо закреплено, сорвалось со своих мест и летало по всему мостику — чашки и пластиковые подносы для еды, чья-то куртка, столовые приборы, несколько трубок для изоляции сетевых проводов. Под мощными ударами гравитации они то падали вниз, то взлетали вверх, как во время езды по «американским горкам». Сначала они перевернулись и повисли в воздухе, потом встали под прямым углом к стене. Однако при всех совершаемых ими эволюциях эти вещицы сохраняли свой неимоверно тяжелый, по сравнению с обычными условиями, вес. Пролетавшая мимо Эдвина изоляционная трубка задела его щеку, оставив на ней порез. Из раны брызнула кровь.

Рубен, выйдя в ментальный диапазон, сумел лишь различить призывы других космоястребов, находившимися на орбите Атлантиса. Они пытались успокоить своего неистового кузена. Все они стали изменять курс так, чтобы подойти к «Энону». Действуя совместно, они, возможно, смогли бы, используя свои поля искажений, приглушить мощные энергетические выбросы «Энона».