Наталья Игнатова - Бастард фон Нарбэ

— Март, — Лукас улыбнулся, — извини, что учу тебя делать твою работу, но раз ты шпион Капеллы, и оказался так близок к провалу, ты, наверное, должен сейчас использовать свои псионические способности?

— Иди ты… — вяло буркнул Март. — Все по-настоящему плохо, как ты так это выворачиваешь, что кажется, будто оно еще ничего?

— Это не я выворачиваю. Это ты забыл, что Господь не посылает нам испытаний, которые мы не могли бы вынести. А значит, что бы ни случилось, с этим можно справиться.

— Да ну? — в синих глазах вера сцепилась с упрямством. — И часто ты вспоминал об этом на «Хикари», когда твоя женщина гнила заживо?

— Постоянно. Что мне еще оставалось? Луиза справилась с испытанием, прошла его достойно, и достойно встретила смерть. По сравнению с тем, что выпало на ее долю, мы с тобой — счастливчики. А насчет Капеллы… может, там орден Десницы и считают врагом псиоников, но ты-то — рыцарь, и ты знаешь, как мы относимся к ним на самом деле. Да, и по поводу того, что мы здесь, а не в монастыре, в конечном счете это к лучшему. Наша цель — цитадель барона Чедаша, а в цитадели, если повезет, мы найдем и самого барона. Убьем его — окажем Империи огромную услугу, а кроме того, нам простят все грехи, в том числе и непростительные.

— И заплатят столько боевых, сколько за всю жизнь не пропить. — Март криво улыбнулся, покачал головой, — что мне делать, Лукас?

— Понять, наконец, что ты выбрал сторону, когда отправился за мной в Баронства. Исповедаться. И по возможности скорее составить рапорт о том, что ты можешь, и насколько это для тебя сложно.

— А если нам придется воевать с псиониками?

А если…

— Пиратов-псиоников нужно убивать, — сказал Лукас, — мирян-псиоников — защищать. Это просто.

Очень просто. Но когда «свои» оказываются врагами, верить нельзя никому.

— Псионики Капеллы приравнены к пиратам.

Луиза не стала стрелять в своих людей. Никогда больше Лукас не пошел бы с ней в бой, даже если бы она выжила.

Март? Будет стрелять?

Верить нельзя никому. Но невозможно не верить своему ведомому.

Жизнь становилась все удивительнее. Дэвид уже и забыл, когда в последний раз жалел о том, что взялся за эту работу. Теперь вот еще и псионик в команде. Жаль, на записи из «Гизы», нельзя еще раз полюбоваться обалдевшей мордой Лукаса. Куда только делась всегдашняя невозмутимость, когда он понял, что происходит.

Дэвид вот не понял. Ну, нет опыта общения с псиониками, и подготовку антипсионическую он не проходил, не священник, все-таки. Быстродействия системы хватает, чтоб оценить ситуацию, и отреагировать, но это ж все только в пределах имеющейся информации. Так что, когда в «Гизу» вломились парни с оружием, Дэвид сообразил, что это за Лукасом, и даже — страшно подумать — решил, что будет драться, а вот почему все закончилось, не начавшись, не понял. Но лицо у преподобного на секунду стало такое, как будто ему небо на голову упало. Типа, псионик в ордене Десницы — это крушение устоев, и вообще полный беспредел. Наверное, так оно и есть, церковь, вроде как, с псиониками воюет. Но Лукас, он парень быстрый, у него морда снова стала каменной раньше, чем Март заметил, что устои сокрушил. И даже для истории ничего не осталось. На словах такое выражение лица не передать, а от записи у аристократов встроенная защита. Биогенератор помех. Поэтому их в лицо почти никто и не знает.

Кстати, в Нихон, говорят, любой себе может такой девайс поставить, были бы деньги. И в Баронствах, вроде как, имеется парочка спецов. Но нихонские лучше. Правда, ни там, ни там до биоимплантантов не додумались, так что и нихонские гаджеты, и местные в империи вычисляются на раз-два.

Что интересно, в «Гизе» тогда как раз случился парень с генератором помех. В зале он был, а в записи его нет, только рябь и мерцание. Дэвид его запомнил — такого любой бы запомнил — там косища толщиной с запястье, глаза накрашенные, к тому же, парняга на Марта пялился не отрываясь. Если по здешним приметам судить, чувак при деньгах, такой мог себе и нихонские имплантанты купить. Весь в цацках с головы до ног — в глазах рябит от красоты несказанной.

В Баронствах принято себя цацками увешивать. Лукас говорит, это демонстрация статуса. Здесь кто богаче, тот и круче, а богатство — вот оно, драгоценности всякие. Если ты совсем без ничего, с тобой и разговаривать не станут. Они трое, типа, обеспеченные ребята, но не шикуют. Перстней пара-тройка, Март и Лукас серьги носят. Оно все скромненько. Неброско. Но кто понимает, тот понимает. У Марта во всех цацках «небесный» янтарь с Торды, синий, в цвет глаз. У Лукаса и вовсе — сумеречные рубины. Тоже. В цвет глаз. Плевать, что глаз такого цвета не бывает.

Дэвид сказал, что серьги на него только на мертвого наденут, так Лукас в отместку предложил ему браслеты. Лукас, он, вообще, мстительный, хоть и священник. Дэвид отбивался. Требовал найти альтернативу. Не может же быть, чтоб для демонстрации статуса инженера не нашлось чего-нибудь более пристойного, чем бабские цацки.

Лукас, когда про «бабские цацки» услышал, некоторое время сидел молча и глубоко дышал. Типа, медитировал.

— Это он, чтоб не ржать? — уточнил Дэвид у Марта.

— Это он, чтоб не убить.

— Меня нельзя убивать.

— Да! — тут же рявкнул Лукас.

Как-то слишком быстро он согласился. Даже для такого быстрого парня — чересчур. Дэвид слегка обеспокоился.

— Потому что я все время об этом думаю, — сказал Лукас, — постоянно себе об этом напоминаю.

— Дэвиду надо ключ на тридцать два, — встрял Март, причем, гаденыш, из кожи лез, чтоб оставаться таким же серьезным, как его командир, — из технического золота, с инкрустацией.

— Нет. Ключ придется заказывать, это займет слишком много времени. Поэтому браслеты и перстни. Или мы проколем тебе уши.

— А как насчет кольца в нос? — Дэвид надеялся, что зловредный святоша услышит в его голосе сарказм.

Вотще. Тот и бровью не повел.

— Можно кольцо в нос. Какие камни ты предпочитаешь?

Странно было вспомнить, что когда-то он святошу терпеть не мог. Нет, он и сейчас не испытывал особо теплых чувств, но, конечно, с тем, что было, не сравнить. Что уж там, ясно уже, что Аристо лучше, чем хочет казаться. Да и попритерлись друг к другу. Сработались.

И, ёлы, убеждать он умел, насчет этого не наврал и не преувеличил. Отлично у него получалось. Даже жаль, что рыцарь, потому как на будущее не помешал бы такой напарник. Когда под рукой человек, который кого угодно способен уговорить о чем угодно рассказать, самая долгая часть работы — сбор информации, ее покупка или добыча — сокращается даже не вдвое, а, пожалуй, вчетверо. Раз-два, десять минут о чем-то потрепались, и то, на что у Дэвида полдня ушло бы, за час решилось.