Андрей Ливадный - Знак Близнецов

– Вектора двигателей совмещены!

– Зажигание!

Яростный выхлоп двенадцати сопел мягко подтолкнул корабль навстречу планете.

– Отклонение от вектора 0,005!

– Верхние локационные системы закрыты!

Андрей ввел поправку. На экране перед Антоном вспыхнули цифры.

Семьсот тонн пластика, легированной стали, электроники и человеческой плоти падали с равномерным ускорением навстречу необъятному шару планеты.

– Пересекли условную границу стратосферы. Приборы показывают начало нагрева!

Первая вспышка тормозных дюз осветила экраны обзора, вместе с ней пришла первая, пока еще слабая перегрузка.

«Кривич» покачивало, двигатели ориентации плевались огнем, бортовой компьютер транслировал на контрольные дисплеи все больше и больше данных, отражающих тысячи различных параметров обстановки, начиная от плотности атмосферы, движения воздушных масс и заканчивая глубинной структурой рельефа того места, куда, по расчетам, должен был опуститься корабль.

На высоте тысячи километров заработали расположенные по периметру сферы двенадцать двигательных установок планетарной тяги. Их сопла, направленные вертикально вниз, одновременно выпустили длинные струи пламени.

Падение казалось бесконечным. Андрей взмок, ему страшно мешал гермошлем, по спине катились, неприятно щекоча кожу, крупные капли пота, но он старался не обращать внимания на эти неудобства. Грохот дюз теперь не смолкал ни на секунду, толчки и раскачивание заметно усилились. На дисплеях кружил калейдоскоп данных. Лазерные дальномеры каждую секунду проверяли пространственную ориентацию корабля и расстояние до поверхности. Зеркальное покрытие сферы уже потемнело, утратив свою отражающую способность, и начало плавиться.

Внезапно отказала одна из двигательных секций.

– Левый борт, крен десять градусов, теряем ориентацию!

Пальцы Антона произвели быстрые манипуляции на пульте, и двигательная установка правого борта, симметричная вышедшей из строя, смолкла.

Падение ускорилось.

– Возвращаемся в вектор!

220 километров… 150… 100…

– Полная тяга!

Струи пламени, расположенные по диаметру сферы, превратились в ревущие столбы огня. Корабль вздрогнул, вбирая полученный импульс торможения. Экипаж вдавило в кресла.

– Двадцать километров до поверхности! Скорость снижения тридцать метров в секунду! Двадцать пять!.. Двадцать!..

Огромный звездный корабль снижался, немного кренясь на правый борт и освещая просторы неизведанной планеты огнем своих двигателей, словно над прибрежной полосой, горами и океаном с небес сходило новое солнце. Обшивка «Кривича» почернела, она дымилась в некоторых местах, вспыхивая и отслаиваясь. Колониальный транспорт снижался над тем местом, где одна из трех широких долин выходила на побережье. В океане посадка вызвала огромную, направленную от берега волну. Несметные полчища каких-то крылатых существ тучами взлетали со светящихся океанских деревьев. Самое удивительное и парадоксальное было то, что они не бросались прочь от опускающегося на берег огненного чудовища, наоборот, с яростным клекотом сонмы звероподобных птиц с широкими кожистыми крыльями и отвратительными злобными мордами ринулись на земной корабль. Одни сгорали в огне его двигателей, вспыхивая в ночи яркими факелами. Другие, оглушенные, падали в маслянистые воды океана, но уцелевшие продолжали бессмысленную, неистовую атаку, подчиняясь каким-то необъяснимым инстинктам, выработанным местной эволюцией.

Люди, поглощенные посадкой, не видели их. Обзорные экраны были погашены, а все приборы слежения нацелены строго вниз, на приближающуюся поверхность планеты, до которой оставался какой-то километр с небольшим.

Начиная посадку, «Кривич» еще на орбите изменил свое пространственное положение. Сфера теперь оказалась внизу и из грузовых модулей, расположенных в нижних сегментах «яйца», сейчас выдвигались телескопические опоры-амортизаторы. Тормозные двигатели продолжали изрыгать пламя, сжигая почву и плавя обнажившийся базальт.

Когда до поверхности планеты оставалось всего несколько десятков метров, колониальный транспорт завис.

– Отстрел! – собравшись с духом, приказал Галанин.

Верхняя часть корабля с взрывом отделилась от грузовой сферы, и огромный шар рухнул вниз. Телескопические опоры со страшным скрежетом приняли удар, что-то лопнуло, на раскаленный базальт с шипением ударила струя жидкости из пробитой гидравлики, сфера осела на один бок и застыла.

Основной модуль «Кривича», парил в сотне метров над землей. Над ним вращались вертолетные лопасти. Транспорт наконец освободился от своего хрупкого и бесценного груза. Накренившись, он на бреющем полете обогнул сферу и приземлился в полукилометре от нее, за границей обожженного посадочными двигателями круга.

Несколько секунд в рубке управления стояла абсолютная тишина.

Андрей негнущимися пальцами отстегнул гермошлем и положил его на пульт.

– Мы сели!.. – сам еще не вполне веря в это, потрясенно произнес он.

Сергей откинул забрало своего шлема и облизал пересохшие губы. Его лицо напоминало кусок мела.

Семен и Антон посмотрели друг на друга и вдруг одновременно и непроизвольно улыбнулись. Словно сговорившись, они встали, Антон вскинул руку, и Семен с чувством прихлопнул его ладонь.

Вражда была забыта.

– Вот как это делается у нас на Земле!

Константин Эрнестович отер пот со лба и выдавил себе в рот таблетку. Годы уже не те… Да и сердечко не для таких посадок… Он шумно вздохнул.

И все же они сделали это, посадив грузовую сферу без малейших повреждений!

Галанин посмотрел на включившиеся обзорные экраны.

Сквозь дым, курящийся от места посадки, проглядывала черная, маслянистая гладь океана, по которой еще бродили пологие волны. Тучи каких-то птиц черными мятущимися тенями роились в воздухе.

– Ну вот, ребята… – растерянно произнес он. – Мы дома…

Ночь… Даже на родной Земле это слово ассоциируется с чем-то таинственным. Она полна шорохов и звуков. По ночам встречаются влюбленные и совершаются преступления…

Здесь все было иначе.

Прошло около часа, и чадные костры от подожженной посадкой растительности догорели, мрак обступил покосившуюся набок сферу и застывший неподалеку колониальный транспорт.

В километре от места посадки величественно полыхали в ночи неестественным, призрачным светом гигантские деревья, и в их кронах шла своя, неведомая, чуждая людям жизнь. Там метались какие-то темные силуэты, и до места посадки то и дело долетали протяжные вопли…

На куполообразной рубке «Кривича» ярко вспыхнули гроздья прожекторов, раскроив тьму, подкравшуюся к кораблю, косыми столбами света.