Рэндалл Биллс - Основатели кланов I: Исход

Нет, я отказываюсь верить в то, что Карсон способен на такие идиотские поступки.

Тем не менее, Андрею казалось, что холод заполнил его доверху: надвигающаяся зима одновременно была вестником темного будущего. Похоже, беззаботное лето кончилось. Одиночество зимы стоит у порога.

Его охватила дрожь.

Сектор 4, Новая Москва

Норафф, Эдем

Миры Пентагона

28 ноября 2800 года.

Исходящая паром чашка кофе слегка задрожала, когда официантка поставила её на стол, и несколько тёмно-коричневых капель потянулись вниз по внешнему обводу.

– Ой, мамочка… Простите, пожалуйста – пробормотала девушка, вытащила из-за пояска салфетку и торопливо промокнула жидкость прежде, чем та пролилась на брюки или на пол.

– Всё в порядке, – сказал Уиндхэм и из глубины его обширной бороды (Ну чистый эдемский бобёр! – Андрей попросту не мог удержаться) сверкнула улыбка.

– Отчего, ради всего святого, ты носишь эту штуку? – спросил Андрей после того, как официантка удалилась.

– Потому что я – Божий человек, – ответил Уиндхэм и пододвинул к себе чашку. – От нас ожидают, что мы станем носить бороды. Это позволяет нам выглядеть мистически и благолепно, – он весело улыбнулся. В глазах его светилось дружелюбие.

– А есл я вступлю в ваш орден, мне тоже можно будет отпустить бороду?

– Тогда никто не поверит в то, что ты вступил в церковь во славу Божью. Даже если оставить в стороне тот факт, что ты выглядишь в бороде скорее, как придурок – не то, что я, – заключил священник, любовно поглаживая обеими руками окладистую черную бороду.

– Да ты ведь отрастил её себе только для того, чтобы никто не увидел, что у тебя нет подбородка! – уколол Андрей в ответ, все ещё смеясь над разыгрываемой Уиндхэмом гордыней.

– Ха! Конечно же, у меня есть подбородок. Тебе-то откуда знать? Ты его ещё и не видел никогда.

– Что правда, то правда. Собственно, я его никогда и не стремился увидеть.

Они расхохотались и одновременно, словно по команде, откинулись на спинки стульев.

Уиндхэм заказал крепкий кофе, в то время как Андрей избрал для себя чай-воспоминание со сложным названием «Давным-давно, синей лунной ночью» – деликатес, на котором специализировалось это кафе. Оба напитка уже некоторое время остывали перед ними на столе и теперь пришло время сделать первый глоток.

Андрей вдохнул чудесный аромат горячего чая: смесь жженой корицы, свежих яблок и цветов Аркадии. Он сделал первый глоток и едва не обжёг себе губы – чай был ещё довольно горяч – но всё же задержал жидкость на мгновение во рту, закрыл глаза и постарался как можно более полно ощутить вкус и аромат редкого и драгоценного напитка. Запах был настолько интенсивен, что Андрей почувствовал, как в голове его взорвался калейдоскоп красок, пробуждающих воспоминания – он больше не старался их избежать, они обогатили его опытом.

Открыв наконец-то снова глаза, на улице он увидел толпу, которая с флагами и плакатами шла мимо кафе. Прекрасный аромат и хорошее настроение немедленно улетучились. Вкус у него во рту превратился в кислятину, а ощущения уюта как не бывало.

Эффект от чая-воспоминания никогда не держится долго. Сегодня – почти рекорд. Андрей различил среди демонстрантов группу студентов. Плакаты, которые они несли с собой, провозглашали: «Единство и Федерация!». Их содержание было понятно – в отличие от невразумительного скандирования, сопровождавшего демонстрацию.

– Как они только до этого докатились? – тихо спросил Андрей, опасаясь, что кто-нибудь услышит его слова – и неважно, носил ли он униформу СОЗЛ или нет.

– Да ну, они просто сбрасывают излишки энергии.

– Тем не менее, до сих пор генерал ничего не сделал, чтобы хоть как-то отреагировать на это. – Он повернулся к Уиндхэму и попытался подавить нахлынувшие мысли. Моя умершая мать, его умершая жена. Андрей тяжело оперся на металлическую столешницу и ещё более понизил голос:

– Нам что, снова предстоит пережить события, похожие на то, что творилось на «Принце Евгении»?

– Я думаю, нет, – ответ Уиндхэма прозвучал почти поспешно. В глазах священника отразилось сомнение. – Прежде всего, они желают заявить о себе. Дать генералу понять, что пришло время избрать гражданское правительство.

– У нас есть гражданские представители.

– Так-то оно так, но они обязаны подчиняться военным – неважно, насколько осторожно действует твой отец.

Оба старательно избегали уточнять, как велика осторожность генерала.

– Но этот слоган с плаката – «Единство и Федерация»… с этим солнечным флагом… слишком уж напоминает кое-что. Собственно, это можно трактовать совершенно однозначно.

Теперь пришла очередь Уиндхэма понизить голос:

– Федеративные Солнца.

– Именно. – Андрей взглянул на чашку с чаем-воспоминанием, которая все ещё стояла перед ним на столе, и внезапно почувствовал, что совершенно потерял интерес к лёгкому галлюциногенному воздействию этого напитка. Он проклял самого себя за то, что снова поддался этому искушению вместо того, чтобы встать лицом к лицу со своей проблемой – одиночеством. Тот факт, что с момента перевода Даны мы не видимся месяцами, я в самом деле не должен так тяжело воспринимать. Может, Николай даже прав…

– Андрей, что у тебя сейчас в голове творится? – прервал Уиндхэм его мысли.

Андрей чувствовал себя так, словно его вырвали из транса. В последнее время это случается всё чаще. Он глянул на Уиндхэма, потом перевел взгляд снова на улицу.

– Мне это все не нравится. Именно эти националистические идейки развалили Звёздную Лигу. Может, мой отец и решил закрыть на это глаза, но я этого делать не собираюсь. И кое-кто ещё – тоже не собирается. Неужели Звёздная Лига в изгнании тоже стоит на пороге распада из-за этой проклятой мелочности? Неужели мы так быстро повторим прошлое?

В ответ на провокационные вопросы Андрея Уиндхэм только качал головой, но жест этот не выглядел слишком уж убедительным.

– Нет, ты все-таки сгущаешь краски. Все не так уж плохо.

В Андрее рос гнев. В присутствии Уиндхэма такое с ним случалось редко.

– Ты был когда-нибудь в Секторе-три?

– Катай-город? – ответил Уиндхэм. Данное кварталу прозвище явно развлекало его, одновременно облегчая задачу приведения царящих там порядков в общий ряд с остальной цивилизацией.

Гнев вновь вскипел в Андрее и от его удара ладонью по столу подпрыгнули чашки.

– Не смейся над названиями. В них слишком много правды. Ты же видел тамошние граффити.

– Ну и что? Граффити есть в каждом секторе. У нас уже такой уровень благосостояния, что наши подростки не должны больше день-деньской помогать на стройках. Может, прикажешь опять ввести такие порядки?