Маргарет Уэйс - Легион призраков

Таск последовал за ним, держась чуть позади Дайена.

На борту «Ятагана» Таск почти не разговаривал с Дайеном. Большую часть времени он проводил, флиртуя со своей привлекательной напарницей, которую представил королю как капитана Цинтию Цорн. Икс-Джей тоже не общался с Дайеном и, казалось пребывал в подавленном настроении, не свойственном этому словоохотливому и раздражительному компьютеру. Таск объяснял это недавно перенесенным шоком, нарушившим взаимодействие систем Икс-Джея.

«Ятаган» тоже претерпел изменения. Этот немало и славно потрудившийся в битвах космоплан теперь был похож на мотель для космических путешествеников. Дайен с трудом узнал в нем прежний космический корабль. Не изменилась только кабина экипажа. Но туда Дайену доступа не было.

Однако королю не пришлось долго тосковать по прежним дням. Благополучно выйдя в открытый космос и убедившись, что никто их не преследует, Таск произвел стыковку с военным кораблем, на борту которого Дайена встретили без всяких почестей и церемоний и сразу же препроводили в отсек связи. Здесь ему вручили заранее заготовленный текст, чтобы он огласил его от своего имени. За любое отступление от текста ему грозила кара особого характера.

О сопротивлении Дайен не помышлял. Еще в «Ятагане» он как следует обдумал сложившуюся ситуацию и решил, что лучше всего пойти навстречу своему кузену и зачитать требуемое сообщение, иначе могли бы возникнуть всевозможные ложные слухи и кривотолки, и началась бы паника, поскольку все и так уже были обеспокоены покушением на королеву. Дайен рассчитывал на то, что адмирал Дикстер и премьер-министр справятся с волнениями, которые могут начаться в отсутствие короля. А сам он тем временем займется семейными делами.

Семейные дела. Отвратительная, коварная, как удар ножом в спину, наследственность, доставшаяся ему от брата его отца. Грехи отцов, расплачиваться за которые приходится сыновьям. Теперь он нес ответственность не за свою вину. Семейные дела. Никто, кроме него, не решит спора между ним и его кузеном. Только он способен сделать это.

«Способен, – мысленно повторил Дайен, криво улыбнувшись, и взглянув на свою правую ладонь. Шрамы горели, как в огне. – Он беснуется внутри меня, – думал Дайен, – издевается, провоцирует меня, постоянно пытаясь проникнуть в тайны моего сознания. А чем я отвечаю на это? Как воздействую на него? Остаюсь, может быть, тенью, лежащей на его сознании, не более того. И большего сделать я не могу! Не могу сфокусировать на нем свои усилия».

Король взглянул на свое отражение, подобно призраку застывшее в стальном стекле, бестелесное и эфемерное в холодном, непроглядном мраке космоса. «Он проник в мое сознание сквозь мои сомнения в самом себе, сквозь душевную сумятицу. Ему самому все это неведомо. Его разум отточен, и сомнения не мучают его. И он искусно и ловко пользуется этим преимуществом. Это его оружие, а оружию не свойственно сострадание. Но что дало мне умение сострадать? – с горечью спросил Дайен самого себя. – Бессонные ночи – и только?

Он же подобен концентрату Королевской крови, он превосходный правитель, не знающий угрызений совести, душевного разлада, трезвый, бесстрашный. Он таков, каким Саган хотел бы видеть меня, – продолжал свои горькие размышления Дайен, мрачно и пренебрежительно глядя на своего бледного, плоского двойника в стальном стекле. – И вот теперь Саган, кажется, нашел короля, которого мог бы уважать.

Но вы, миледи, не станете чтить моего кузена, в этом я уверен. Вы ведь не хотели бы, чтобы я был таким, как он?»

Перед мысленным взором Дайена возник образ леди Мейгри, явившейся ему в своих серебряных доспехах, с поднятой в знак предостережения рукой. «Вы еще здесь? Почему теперь вы не приходите ко мне, как раньше? Не таким должен быть король, как мой кузен, правда? – молча спрашивал Дайен непроницаемую вечную тьму. – Помогите мне, поддержите меня».

Он ждал, не услышит ли в ответ голоса, который вернет ему спокойствие, вернет уверенность в себе.

Нет, не услышал.

– Что же, – тихо сказал он через несколько мгновений, – это внутрисемейное дело, и решать его мне одному.

Дайен сжал в кулак правую руку. Пальцы его сомкнулись над воспаленными шрамами.

Дайен зачитал свое сообщение, сказал своим подданным, что их король убывает на планету Церес, и заверил, что через несколько дней вернется, призвав людей молиться за благополучие королевства и поддержать короля в его делах. Это была хорошая речь, трогательная, умело написанная, и прозвучала она так, как будто ее автором был сам Дайен. Ритмика, построение фраз, весь стиль изложения мыслей – все попало в точку. И все-таки это был не Дайен, а Флэйм.

Никогда не знавший близкородственных отношений, Дайен прежде не задумывался над тем, какая часть его «я» была действительно им самим, а какую он унаследовал от предков. Ему всегда казалось – во всяком случае, так он воспринимал или ощущал себя, – что он уникальное и единственное в своем роде существо. И вот теперь он вдруг осознал, что, может быть, представляет собой не более чем маленькое звено длинной, очень длинной цепочки…

Когда Дайен дошел до конца сообщения, «Ятаган» находился уже в зоне притяжения планеты Валломброза.

Вооруженный охранник препроводил Дайена от военного корабля до крепости – резиденции принца на Валломброзе. Королю показали его апартаменты – ряд комнат, находившихся в глубине странного здания-лабиринта, в архитектуре которого не было ни рациональности, ни логики. Все это сооружение, казалось, собрали и сложили как попало дети-великаны.

Обстановка в больших и холодных комнатах была скудна. Двери здесь запирались снаружи. Перед дверьми стояли охранники.

Дайен уныло разглядывал свое новое неуютное жилище, когда охранник рывком распахнул дверь, и в комнату вошел седовласый старик. Почтительно поклонившись королю, вошедший представился Дайену. Седовласого старика, воспитателя и наставника принца, звали Гарт Панта. Он был учтив. Панта спросил Дайена, не будет ли тот столь любезен и не удостоит ли обитателей дворца своим присутствием до наступления обеда.

– Ваша супруга, – добавил Панта, – весьма обеспокоена и хотела бы лично убедиться, что вы благополучно прибыли на нашу планету.

– Разумеется, я пойду с вами, – холодно ответил Панте Дайен.

Панта ввел его в просторный зал с высоким потолком, полом из каменных плит и стенами, увешанными декоративными тканями. В одном конце зала находился огромный камин. Ярко полыхающее в нем пламя давало и свет и тепло. Зал, казалось, был полон людей.

Смущенный и несколько дезориентированный причудливой обстановкой, Дайен некоторое время не мог понять, кто вокруг него. Он видел чьи-то незнакомые на первый взгляд лица, глаза, странные глаза, становившиеся постепенно узнаваемыми. Все, кто был в зале, молчали.