Майкл Гир - Звездный удар

— Никто еще не мог обвинить меня в неисполнении долга.

— Отлично, дружище, — Виктор похлопал его по спине и вышел, оставив Мику наедине с памятью о родителях, которая пряталась где-то в уголках сознания, стоять у окна и смотреть на снег. “Когда весь Советский Союз трещит по швам, я не могу потерять еще и тебя, Виктор, — подумал он, вспоминая выражение глаз Виктора перед началом каждой операции. — А что, если Стукалов уже сломлен? Невозможно!”

Его терзали сомнения.

Президент Атвуд сделал пять шагов по Овальному кабинету и повернулся к Говарду Милфреду, своему начальнику штаба. Глаза президента выражали тревогу.

Милфред недоумевал. Джон вроде бы был в своем уме… но пришельцы? Министр обороны обрывал телефонные провода, пытаясь выяснить, что произошло с его ракетами.

Все военные базы страны были охвачены смятением, реактивные самолеты патрулировали небо. Вся страна стоит на ушах, почему Джон ведет себя так странно? Какие, к черту, пришельцы?

— Джон, ты уверен, что с тобой все в порядке?

— Говард, мы долгое время были вместе. Я знаю, что все это похоже на бред лунатика. Ты в курсе, что боеголовки выведены из строя. Пентагон тоже в курсе. Конгресс сходит с ума, обстановка накаляется. Это пришельцы.

Милфред сузил глаза. Взявшись за подбородок, он внимательно посмотрел на своего старого друга.

— Послушай, может быть, тебе поговорить с кем-то? Вьетнам проделывает странные штуки со многими людьми.

Атвуд сглотнул.

— Я уже разговаривал — с тобой. Я сообщил тебе, что пришельцы перенесут меня на Вайт-базу. Они называют себя Ахимса. Я должен поставить тебя в известность. Скоро на нас свалится куча дерьма, и я хотел бы, чтобы ты помог мне удержаться у руля.

Какой там руль!

— Джон, может быть, это стресс. Я имею в виду… Ну ладно, где твои пришельцы? Послушай, я не знаю, что сделали русские с ракетами, но эти безумные бредни о маленьких зеленых человечках…

— Они не зеленые, — облизывая губы, Атвуд покачал головой. — Фермен звонил мне. Он говорит, что они круглые, белые… что-то вроде того.

— И тебя телепортируют из Овального кабинета куда-то в Арктику?

— Правильно. — Атвуд посмотрел на настенные часы, циферблат которых был разделен на временные зоны. — Через тридцать секунд.

А что делать, если этого не произойдет? Милфред вздрогнул. Мы должны будем отстранить его и поставить вице-президента. Берт Кук — хороший парень. Что будет с нами? Черт побери, ну почему именно сейчас, когда Советы что-то сделали с нашими ракетами?

Пытаясь собраться с мыслями, Милфред на минуту отвернулся взглянуть в окно с пуленепробиваемыми стеклами.

— Послушай, Джон, я…

Он разинул рот и бросился к тому месту, где секунду назад стоял Атвуд. Воздух еще хранил тепло его тела.

— Иисусе! — он пощупал ногой пол, надеясь найти потайной люк.

Потом медленно осмотрел всю комнату.

— Джон, черт побери! Прекрати эти игры! — Он огляделся, безумие искажало его лицо. — Джон? Черт побери! Ты развязываешь мне руки. Мы не можем позволить себе такие вещи. Сейчас не время!

Джон Атвуд смотрел на взволнованное лицо своего друга. Потом он увидел, что секундная стрелка приближается к двенадцати. Внезапная тошнота послужила ему предупреждением. Голова закружилась. Вокруг него все стало серым, и мир померк.

Он споткнулся, едва не потеряв равновесия, и потряс головой, чтобы туман рассеялся. Он стоял в обшитом деревянными панелями конференц-зале. Светили лампы. Звуконепроницаемый потолок выглядел совсем обычно, так же как и голубой ковер, в котором мягко утопали ноги. Он сощурился и опять почувствовал противную тошноту. Ноги ослабели от страха.

Ну, это уж слишком. Телепортация? Господи! Во что они вляпались? А хуже всего — ничего нельзя сделать! Уступить? Послать всех этих мужчин и женщин — но куда? Три лучшие в мире роты и опытные разведчики занесены в списки какого-то звездного безумца? Бред! Это выше моего понимания. Неудивительно, что Говард смотрел на него так, словно он сошел с ума.

Охваченный дрожью, он подошел к столу с деревянной столешницей и с ножками из хромированной стали и наклонился над ним. Держась за сердце, он перевел дыхание и уставился на голубой ковер. Стены до половины были отделаны под ореховое дерево, а выше покрашены в пепельный цвет до самого потолка. Возле стола вытянулись в линию пластиковые стулья, в углу на возвышении разместился маленький столик с кофеваркой.

Легкое колебание воздуха и приглушенный шум заставили его оглянуться.

В том месте, где он только что стоял, появился Юрий Голованов с серым лицом. Атвуд протянул руку, чтобы удержать его: тот едва не упал.

— Не волнуйтесь, — сказал Атвуд, подводя Генерального секретаря к столу и выдвигая стул. Голованов кивнул и вытащил из кармана носовой платок, чтобы вытереть лицо. Рот его судорожно подергивался. Темно-карие глаза русского со страхом смотрели с пепельного лица. Генеральный секретарь был одет в темный костюм — итальянский, как определил наметанный глаз Атвуда. О том, как этот человек взволнован, красноречиво свидетельствовал цвет его лица, освещенного электричеством. Сквозь редкие седые волосы просвечивал начинающий лысеть череп.

Атвуд подошел к кофейному столику и взял две чашки. Он наполнил их, уселся, тяжело вздохнув, и протянул одну чашку Голованову.

— Я никогда не привыкну к этому, — тяжело дыша, пробормотал Генеральный секретарь. Как и говорил Фермен, слова его тут же волшебным образом были переведены.

Атвуд внимательно осмотрел комнату. Что ж, почему бы и нет? Разве так уж трудно организовать перевод, если они в состоянии перекидывать людей из одного конца земного шара в другой? Забавно. Он поискал взглядом проектор или что-то вроде автоматического переводчика и сказал:

— Мир изменился, господин секретарь. — Атвуд услышал свой голос, слова были русскими. — Ну как, вам получше? Разве кому-нибудь может быть хорошо! Целый мир лопнул! Юрий Голованов набрал в легкие воздуха и кивнул. Глаза его были подернуты пеленой.

— Ничего страшного. Язва желудка — так говорят доктора. Я так понял, что мы находимся на вашей “секретной” арктической базе? — Взгляд секретаря стал отсутствующим, когда он добавил: — До того, как вы вывезли отсюда ваш постоянный персонал, мы держали здесь двух агентов.

Атвуд вскинул бровь.

— Разве теперь это имеет значение?

Голованов взял чашку с кофе и, перед тем как отпить, подул на него.

— Не знаю. Поживем — увидим. Оказалось, господин президент, что освобождение мира от цепей капитализма не является насущной необходимостью. Выживание моей страны… Кто знает, что поставлено на карту?