Игорь Свиньин - Гранитные небеса

— Жаль. Я хотел с ним поговорить.

— Поговоришь, когда вернется.

Рик прислушался к себе. Знание лежало внутри теплым шаром. Теперь он чувствовал себя больше и значительней не только любого операта, но, наверное, и советника.

Впервые за последний месяц в душе царило необычайное спокойствие. Может быть, потому, что исчезла ненавистная неизвестность. Ее место заняла тайна. И миссия, Цель, которая по плечу ему одному.

Казалось бы, такая неподъемная тяжесть, ответственность за судьбу всей колонии должна придавить его, но он, напротив, чувствовал легкость и прилив сил. И ни разу не родилось мысли, что он может не справиться.

— Ричи, я снова в лабораторию. Ты не забыл про лечение?

— Иди, мам, все уже нормально.

— Ну, да, я же смотрела твои результаты. Когда вернешься к занятиям?

— Послезавтра разрешили.

— Хорошо, я побежала. Приду только вечером…

— Пока, мам.

Мембрана щелкнула, и Рик остался в ячейке один. Не спеша доел завтрак, принял душ, оделся.

Кресло, угадав его желание, превратилось в шезлонг. Рик закрыл глаза и под мягкую музыку погрузился в мечты. Он — спаситель Колонии! Снова и снова прокручивая перед внутренним взглядом то, что требовалось совершить. На краю сознания мелькнуло удивление, почему его это совершенно не пугает, но сразу потонуло в ощущении собственной значительности.

Музыка умолкла. Трижды пикнул бипер — напоминание.

«Пора!»

Тинка Жоссан находилась в парке. Сеть указала ее местоположение.

Рик спустился на шестой уровень, выпрыгнул из транспортной капсулы, нашел нужную движущуюся дорожку, перебежал на нее и поплыл в дальний конец парка.

Девушка сидела на знакомой скамейке под ивами. Услышав шаги, подняла голову.

— Рик? Привет!

— Привет.

Парень плюхнулся на скамейку.

— Я знаю, как доставить Багряник на поверхность. Ты можешь подготовить герметичную стеклянную капсулу с семенами?

Пещера Западного Хребта, Зона Х, Майкл Соллен

Майкл крался, лавируя между каменных обломков. Теперь он понял, откуда идет мерзкий свистящий шепот.

Человек не замечал, что уже сильно углубился в недра каменного лабиринта, не замечал стремительное повышение доли окиси углерода в дыхательной смеси. Он шел на ненавистный звук, сжимая автомат.

Пещеры изменились. Теперь стрелок продвигался вдоль стены цилиндрического тоннеля с множеством овальных боковых проходов.

Свист нарастал, накатывая, словно лавина, пока не стал просто невыносим, разрывая череп изнутри, топя остатки мыслей. Но пламя ненависти было сильнее. Оно толкало почти бесчувственное тело вперед, заставляло мышцы сжиматься, переставляя ходули ног. Оно велело свернуть под одну из арок.

Зеленый луч фонаря мазнул по гладким стенам и выхватил из темноты серую коренастую фигуру. В световом круге сверкнули два желтых глаза с треугольными зрачками.

Человек ощутил удар, словно в него врезался огромный мягкий мешок. Следом сверкнула вспышка в сотню солнц, оставив гаснущие цветные круги. Сознание таяло, поглощаемое тьмой, но рефлексы сработали. Палец нажал на спуск и давил его, пока стрелок не рухнул на каменный пол пещеры.

Пещера Западного Хребта, Зона Х, Герда Ли

— Значит, я не последний на этой планете? Я рад. Я долго вас ждал.

Слова давались незнакомцу с трудом. Ему приходилось вспоминать, как выталкивать из горла непривычные звуки.

— Кто вы? — это единственное, что смогла вымолвить Герда.

— Этъен Жоссан. Пилот челнока СТ-7.

— Как вы дышите? Разве это возможно? Ведь атмосфера ядовита.

— Я не дышу. Пещеры поддерживают мою жизнь.

Только сейчас Герда заметила, что обтянутые тонкой пергаментной кожей ребра пилота действительно неподвижны.

— Не смотрите так. Я жив, и я человек. Хотя мне самому трудно поверить. Но за эти годы я привык. Кстати, сколько лет прошло?

— Восемьдесят.

Этьен удовлетворенно кивнул.

— Я думал, больше. Мне показалось, что я провел здесь вечность. После того, как кончился воздух, после того, как я снял скафандр.

Пилот склонил голову, уставившись на светящийся камешек.

— Значит, все, кого я знал…. а колония, люди? Что стало со «Стайером»?

— Мы построили целый город под плато. Там, где упал лайнер. Сейчас нас тридцать тысяч…

— Город в камне. Интересно. Я бы хотел знать. Если вы не против, вспомните, как там, внутри. Я увижу.

— Вы умеете читать мысли?

— Нет. Скорее считывать образы. Эти пещеры, или то, что их наполняет, не только поддерживает жизнь, но и позволяет общаться… даже с врагом. Эта среда идеальна для коммуникации, мне кажется, она транслирует образы, подстраивает их под абонента. А война, она все еще идет?

— Да, каждый день…

— Восемьдесят лет войны! Я тоже веду здесь свою войну.

— С кем?

— С ауху. Так они называют себя. Мы зовем их дахейцами.

— Здесь есть живые дахейцы?

— Даже двое. Те, кого не успели убить я и мои товарищи.

— И вы с ними…

— Сначала мы пытались уничтожить друг друга физически, но здесь так удобно прятаться и уходить от преследования. Мне кажется, эти лабиринты бесконечны. Мы научились чувствовать друг друга. Мы научились воровать друг у друга образы. Они слабее меня, но их двое. И я устал.

— А что тут случилось тогда? Мы ведь так и не знаем, что здесь произошло. Мы уже шестьдесят лет не выходили на поверхность. Только киберы. Только они ведут войну.

— Да, я чувствую, я вижу в вашей памяти. Печально. Я расскажу. Когда рухнул «Стайер», мы хотели сесть рядом. Потом засекли этот челнок дахейцев, и решили, что они хотят закрепиться на склоне гор. Мы шли на самой низкой высоте. Но они заметили нас. Юргена сбили на подходе. Он хотел протаранить их челнок, но не дотянул. Я сумел опуститься рядом. Но ауху открыли по нам огонь из главного калибра. Их группа уже входила в пещеру. Мы заметили их и поспешили следом. Втроем. Остальные прикрывали нас. Эрик погиб у входа. Мы с Куртом преследовали их в глубине тоннеля. Потом я остался один. У меня была гауссовка. Заметив ауху, я хотел накрыть их обвалом и сделал выстрел. Но винтовка не сработала, а вся аппаратура разом отказала. Мой скаф стал просто пластиковой скорлупой с газовыми баллонами. Когда воздух кончился, я решил разом покончить со всем и открыл забрало. Все, что было потом… это как бесконечная шахматная партия. Мы воруем образы, пытаемся проникнуть сквозь защиту врага, подавить его волю.

Этьен повторял это «мы» так, что Герда прочувствовала, насколько он сроднился со своим врагом. И все-таки его речь оставалась вполне четкой. За восемьдесят лет молчания он не разучился связно излагать свои мысли. Удивительно, как ему до сих пор удалось остаться самим собой, не раствориться окончательно в чужой ментальности или не сойти с ума от перенапряжения. Но зато теперь он мог стать лучшим оружием людей против ауху.