Сергей Снегов - Вторжение в Персей

Он был похож и непохож на наши. Казалось, в нем были улицы, по-земному просторные и широкие, и по улицам двигались жители, такой же разнообразный народ, не одни галакты, и двигалась каждый по-своему, кто ногами, кто вращением, кто перелетами, а кто перепархивал, наподобие Орлана. Но по бокам улиц вздымались не дома с окнами и дверьми, а глухие стены, изредка распахивающие зев туннелей. Над улицей же было не небо, усеянное звездами, а кроны исполинских светящихся деревьев — стволы их таились за стенами, а ветви сплетали кров над дорогой.

В воздухе плыли ароматы, то нежные, то резкие, то томные, то пьянящие. И если бы от места к месту не менялось сочетание ароматов и каждое место не дышало своим запахом, я сказал бы, что благовоние источает сам воздух. Чудесные эти запахи встретили нас, когда мы опустились на площади, и сопровождали весь путь. Источником благоуханий являлись те же светящиеся деревья.

— Насмешливо пахнет, — сказала в одном месте Мэри, и все мы засмеялись, так точно определила она аромат.

Нас ввели в один из туннелей, и мы очутились в зале. О том, что происходило там, рассказано у Ромеро, я повторяться не хочу. В зале Тигран познакомил нас с галактом, еще статней и красивей Тиграна. Нового галакта на человеческом языке звали Граций — имя ему соответствовало.

— На планетах Граций заменит меня, — сообщил Тигран. — Он же будет вести с вами переговоры.

Вечером, в узком кругу, состоялась наша первая беседа. Я начал ее вопросом, не состоят ли люди в генетическом родстве с галактами? Не буду удивлен, если окажется, что галакты-звездопроходцы оставили на одной из далеких от Персея планет продолжение своей породы, так сказать, воспроизвели себя наскоро и вчерне…

— У нас появилась аналогичная идея: что галакты — творение людей, явившихся в Персей миллионов десять лет назад — возразил Граций. — Когда были расшифрованы стереопередачи «Пожирателя пространства», нас поразило сходство с людьми. Единственное объяснение было, что мы — ваши потомки.

Граций порядком разочаровался, когда узнал, что человеческая цивилизация насчитывает лишь пять тысяч лет, а биологически человек появился всего миллион лет назад.

— Миллион ваших лет назад мы были вполне развитым народом, — сказал Граций, с сожалением отказываясь от гипотезы, что мы праотцы галактов. — Нет, и преданий таких, что мы где-то создавали существ по нашему образу и подобию, в памяти народа не сохранилось. Очевидно, сама природа в разных местах породила схожие по облику существа.

После этого я «взял быка за рога», как любит называть такое поведение Ромеро. Я изложил причины, настоятельно толкающие к союзу людей и галактов. Империю разрушителей рвут внутренние силы. Нужно крепко ударить, чтобы она развалилась окончательно. Для этого нужно помочь человеческому флоту, углубляющемуся в Персей. Если разрушители одолеют сейчас людей, на многие тысячелетия будет погашена надежда на освобождение от ига. Не в интересах галактов допустить разгром человеческой звездной армады.

Галакты слушали, вежливые, непроницаемо ласковые, та же неизменная приветливая улыбка сняла на лицах.

Я чувствовал, что передо мной стена и что я бьюсь головой о стену.

— Мы передадим ваше предложение народам планет Пламенной, а также обществам галактов, населяющих системы других звезд, — пообещал Граций. — А пока прошу вас принять участие в вечернем празднестве в вашу честь.

— Лучше без празднеств, пока мы не узнаем ваше мнение.

У Грация удивленно поднялись брови.

— Я не могу предварять решения всех наших народов. Имеется много возражений против участия в открытой войне, и нужно соотнести их с преимуществами, чтоб выработать разумную равнодействующую.

— Поймите меня, — оказал я, волнуясь. — Я не требую, чтоб вы объявили сегодня вашу разумную равнодействующую. Но сообщите, какие у вас возражения, чтоб мы смогли о них заблаговременно поразмыслить. Не решение, а пищу для раздумий — только об этом прошу!

Граций взглядом посовещался с галактами.

— Я выделю два главных возражения. Если мы вышлем на помощь людям эскадру, вооруженную биологическими орудиями, то в разгоревшемся бою орудия эти могут промахнуться. Нас охватывает ужас при одной мысли об этом.

— Ха, возражение! — воскликнул Гиг. — Даже мы, невидимки, промахиваемся. Неверный удар — что обычнее в сражениях!

Я усмирил Гига строгим взглядом. Не следовало вчерашнему злому врагу галактов так ретиво вмешиваться в наш спор.

— В обычном сражении — да, — с прежней приветливостью сказал Граций. — Но сражение с участием биологических орудий — необычно. Если сноп этих лучей попадет в цель, цель уничтожена, лучи погашены. Но при промахе пучок выпущенных однажды лучей будет нестись во Вселенной невидимый, неотвратимый, будет нестись года, тысячелетия, миллионы, миллиарды лет, будет пронизывать звездные системы, галактики, метагалактику — и когда-нибудь обязательно повстречает на пути очаг жизни. И горе тогда всему живому! Что бы это ни было — колония ли примитивных мхов, еще примитивней бактерии, наполняющие атмосферу, или древняя, высокоразумная цивилизация, — все будет уничтожено, все превратится в прах! Чудовищными убийцами во Вселенной мы станем в тот миг, когда промахнемся. Ни один галакт не санкционирует такого преступления — и я в том числе!

Теперь в его голосе звучал вызов. Я поднял руку, останавливая товарищей. От возражений галакта нельзя было отмахиваться первыми попавшимися аргументами.

— Так. Очень серьезно. Мы будем думать над вашими опасениями. Теперь я хотел бы услышать второе возражение.

— Второе связано с первым. Вы захватили одну Станцию Метрики, но пять других у разрушителей. Если мы промахнемся, враги создадут такое искривление, что выпущенные нами лучи обрушатся за нас самих. Случай такой уже был — и не одна планета превратилась в кладбище. Вы хотите, чтоб мы обрекли на гибель самих себя?

Не ответив Грацию, я обратился к Тиграну:

— Вы говорили, что на своих планетах галакты бессмертны. Но вы не избавлены от страха гибели?

Мне ответил не Тигран, а снова Граций:

— Мы создали такие условия жизни, что можем не опасаться смерти. Смертоносные факторы могут появиться лишь извне. Вторжение биологических лучей будет таким смертоносным фактором.

Я попросил объяснений подробней. Смерть, ответил Граций, или катастрофа, или болезнь. Катастроф на их планетах не бывает, болезни преодолены — отчего же галакту умирать? А если изнашиваются отдельные органы, их заменяют. Граций три раза менял сердце, два раза мозг, раз восемь желудок — и после каждой замены омолаживался весь его организм.

— Колебательное движение между старостью и обновлением, — сказал Ромеро. — Или навечно законсервированная старость? Земной писатель Свифт описал породу бессмертных стариков — немощных, сварливых, несчастных…