Сыченко Игорь Алексеевич - Тень Земли 2. Тень луны

-- А если мы допустим ошибку, то проиграем.

-- Именно так. Но, тем не менее, я слетаю в Сербию. Я должен проверить адрес. Во избежание ошибки.

-- А может быть это именно тот шаг, который ждёт от нас Макс? Может быть, он хочет заманить в ловушку. Может, лучше поручить эту работу Пашиным ребятам.

Андрей развёл руками, не зная, что ответить.

-- Гадание на кофейной гуще, пятьдесят на пятьдесят,-- согласился Саша.-- Предположение на пустом месте.

-- Не согласен,-- остановил его Булдаков.-- Допустим, что он ждёт, что мы поедем. Что будет, если Паша отправит своих?

-- Ничего.

-- Нужно не только наблюдать за ходом, но и участвовать, Саша. Я прозондирую почву, а затем Паша предпримет официальные действия. Если со мной что-нибудь случится или я что-то натворю, то Паша сможет откреститься от меня.

-- Не нравятся мне твои речи...

-- Дело такое...-- выдохнул Андрей,-- это единственный шаг, чтобы подстраховаться, мы должны прощупывать почву, прежде чем Паша поставит ногу.

-- Мне не нравится роль миноискателя.

-- А куда деваться, Саш?.. Эта игра всё больше напоминает мне шахматы, вот только ходим мы почему-то чёрными и с запозданием,-- в голове крутились совсем невесёлые мысли. Что-то, возможно, всё тоже пресловутое предчувствие подсказывало ему, что скоро должен будет сделать ход противник.-- Нам нужно готовиться к худшему...

-- ...но надеяться на лучшее,-- закончил Александр.

2 марта 2114 года.

Отделение ФБР, Нью-Йорк, Соединённые Штаты Америки.

Ночь уже опускалась на гигантский мегалополис, когда трансатлантический перелёт завершился мягкой посадкой. Фактически в Москве было уже 3 марта, поэтому Павел усмехнулся, мысленно назвав самолёт машиной времени.

Здание местного отделения ФБР поражало своими размерами, как и все строения этого города до сих пор являющегося одним их финансовых центров мира. Местные многоуровневые небоскрёбы взмывали высоко в небо, впиваясь в тучи шпилями, посадочными площадками и парками, разбитыми на крышах. Мечта технократа -- так можно было бы назвать этот город.

Многие города Китая тоже славились своими высотами. Вызвано это было не только количеством населения, хотя двухмиллиардный Китай задыхался на своей территории, но и желанием быть выше. Новая сверхдержава стремилась обогнать всех во всём, и следует признать, во многом Поднебесной это удавалось. Япония и Европа уже давно превратилась в один гигантский мегалополис, где несколько километров леса практически не замечались при переезде из одного населённого пункта в другой. Россия с бескрайними просторами могла позволить себе расти вширь, а поэтому экология в городах была несравнимо лучше, чем во многих других развитых странах мира.

В Америке были свои проблемы: стоимость земли. Исконно причина появления сверхвысотных зданий в XX веке была обусловлена именно большой стоимостью квадратного метра в центре города, и стало выгоднее строить высокие здания, благо, что технологии позволяли решать такие задачи. Простая бухгалтерия вынуждала расти ввысь, позже это стало визитной карточной Нью-Йорка наряду со Статуей Свободы, также как и многочисленные флайеры городских служб и даже частных лиц, которые как нельзя лучше подходили к скоростному стилю жизни современного Нью-Йорка.

Павел поднялся на 34 этаж на лифте в сопровождении двух офицеров ФБР. Встреча прошла в довольно дружественной обстановке и теперь оставалось только побеседовать с тем человеком, ради которого он сюда и прибыл: Кимом Сорусом.

Дверь отъехала в сторону, открывая помещение допросной. Глава финансового гиганта сидел за столом и не был стеснён наручниками. Павел неплохо говорил по-английски и поэтому ему не требовался переводчик. Он сел на стул перед Сорусом. Независимый и даже вызывающий взгляд последнего наводил на некоторые размышления. Сорус хотел выглядеть хозяином положения, но Корышева это не устраивало, и у него были все возможности остудить главу "Глобал Бэнка".

-- Не думаю, что вам понравится то, что я скажу, мистер Сорус.

-- Я знаю, что вы скажете,-- ответил тот спокойно, словно вёл деловую беседу с партнёром.

-- И знаете, кто я,-- скорее утвердительно, чем с вопросом произнёс Павел.

-- Да.

-- Отлично, это освобождает меня от ненужных формальностей. Мы можем сразу перейти к делу. Давайте сразу договоримся, что вы мне скажете только правду.

-- Давайте сразу договоримся, что я буду говорить только в присутствии адвоката,-- фыркнул Сорус.

-- Вы не успели с ним связаться до ареста?-- удивился Павел.-- Вы же знали, что за вами идут.

Ким на секунду потерял сосредоточенный вид, поддавшись удивлению, но затем собрался и ответил:

-- Связался, и через несколько минут он будет здесь.

-- Предусмотрительно,-- отметил Павел.-- А вот остальные не настаивали на адвокате,-- как бы в укор сказал он.-- Вы и вправду думаете, что это вам поможет?

-- Я прекрасно знаю свои права, мистер Корышев. Я уже расписался во всяческих бумажках, но без адвоката я ничего не буду говорить. Я уже большой мальчик, а Джулио -- хулиган, хоть и крупный, но всё-таки хулиган. Он сам виноват.

Павел мысленно вздохнул: тяжело будет говорить с таким человеком, но он уже был готов к трудностям.

-- Что ж... будем ждать...

Корышев отошёл от Соруса, а затем вернулся и сел напротив него. Павел волновался: этот орешек мог оказаться не по зубам, ведь Ким -- человек с огромным влиянием и финансовыми возможностями, и от него можно было ожидать любых подвохов.

"Эх... Если бы он был гражданином России, то это существенно упростило бы дело... А так, дела международные... дополнительные проблемы".

-- С вами уже говорили люди из ФБР?-- спросил Павел. Ким внимательно посмотрел на агента и повторил:

-- Я буду говорить только в присутствии адвоката.

-- Запись ещё не ведётся...

-- Всё равно,-- бесстрастно произнёс Сорус.

Изнутри начала всплывать какая-то неудержимая злость. Корышеву так хотелось взять этого самодовольного толстосума за волосы и ткнуть носом в тела убитых сотрудников Исследовательского Центра. Презумпция невиновности, права человека -- слова из демократического гуманистического начала человечества. Как иногда хочется отбросить эти понятия, чтобы закончить дело, выбить показания, посадить или даже отомстить. Где был гуманизм, когда боевики Макса врывались в помещения охраны, где был гуманизм, когда миротворцы отбивались от превосходящих сил противника, погибая за незнакомых людей в далёких странах? Теперь их тела покоятся на кладбищах страны, а матери, жёны и дети оплакивают, стоя у каменной плиты с именем любимого человека -- единственное, что досталось им: память. Часто в такие моменты задаёшься вопросом: а не имеет ли право на существование вендетта? Может быть, взять этого типа и напомнить о том, что играет он с человеческими судьбами, а не картами или фигурами на шахматной доске? Но тогда чем мы будем отличаться от него же самого? Только выбранной стороной этого бесконечного противостояния? Иногда Павлу искренне хотелось забыть о кодексе и просто обрушить всё на этого "невиновного". Корышев знал, что себе никогда этого не позволит, но всё же желание никуда не уходило.