Алексей Шепелёв - Переплавка

— Да может он знает получше тебя? У самого не хватает знаний, чтобы понять, что ему говорят, а на Игоря валишь!

— Вы только не ссорьтесь, ладно? — вмешался Никита. — Этого нам ещё не хватало.

— А чего он сразу… — обидчиво произнес Серёжка.

— Понимаешь, Серёж, мы с Паоло жили на космической станции, — пояснил Валерка. — И астрономия, астрофизика — наше увлечение с раннего возраста. Мы изучали её глубже, чем в обычной школе. И мы представляем себе, сколько знает наш средний школьник. Так вот. Игорь знает в разы меньше. И это при том, что ваша Россия в космос продвинулась куда дальше чем наша: мы-то из Солнечной системы не выбрались и непонятно когда выберемся, а вы летаете по всей Галактике. А Игорь с его лучшим образованием в астрономии почти ничего он не знает. Я ведь с ним тоже разговаривал, не один только Паоло.

— Ага, Ну вот сам подумай, как такое может быть: мы в космос прошли дальше вас, а наше образование — хуже. Это же глупость, так не бывает.

— Это действительно выглядит нелепо, — согласился Валерка. — Но тогда как объяснить то, что я вижу?

Серёжка пожал плечами.

— Откуда я знаю? Может, Игорь настолько лучше вас знает астрономию, что вы просто не можете его понять, поэтому его слова вам и кажутся ерундой.

— Мне это и самому приходило в голову, — признался Валерка. — Но, похоже, это неверное объяснение.

— И почему же? Не можешь признать, что чего-то не знаешь?

— Да нет, дело в другом. Помнишь, мы спрашивали тебя, как по-научному называется ваша Сина?

— Ага, помню. Я говорил, что не знаю.

— Вот и он не знает…

— А может, она у нас по-другому никак не называется. Сина — и всё тут.

— Для астрономов это неприемлемо. Все звезды, даже самые известные, имеют свои научные названия. Например, Сириус — альфа Большого Пса, Арктур — альфа Волопаса, Вега — альфа Лиры. И так далее.

— Может, у вас имеют, а в нашем мире — не имеют, — не сдавался Серёжка.

— В нашем мире тоже имеют, — вмешался молчавший до этого Стригалёв. Врач с интересом наблюдал за спором мальчишек, но не торопился принять в нем участие. — У Сины есть научное название…

— Погодите, — перебил его Паоло. — Пожалуйста, напишите его на бумаге и передайте Серёже так, чтобы я его не видел.

— Рассчитал всё-таки? — удивился Валерка.

— Сегодня утром закончил.

Врач написал что-то на маленьком бумажном квадратике, целая стопка которых лежала в специальном прозрачном контейнере на его столе, и передал его Серёжке. Пионер быстро прочел запись и вопросительно поглядел на Паоло.

— Триста двенадцатая Цефея, — произнес тот.

— Покажи, — немедленно потянулся к бумажке Никита.

Серёжка перевернул листок. На нём крупно и четко было выведено: "312 Цефея".

— А ещё говорят, что у врачей плохой почерк, — невпопад сказал Валерка.

— Правильно говорят. Нам очень часто приходится писать в спешке, а это хорошему почерку никак не способствует, — объяснил Стригалёв. — Но у меня вот сохранился с детства. Повезло.

— А как ты догадался? — спросил Серёжка у Паоло.

— Я не догадывался. Я рассчитал.

— Как рассчитал?

— Очень просто. Робик сделал для меня фотографии с высокой чувствительностью. Потом он перегнал их на мой коммуникатор. А это не только устройство связи, но и мощный вычислитель и очень вместительное хранилище информации. У меня там база данных по всем известным звездам нашей галактики, с координатами относительно Земли.

— Ух ты, — не сдержался Серёжка. — Понятно, почему вы такие здоровые и неудобные устройства с собой таскаете. На комбрасах память небольшая, а на ваших…

— Пятьсот терабайт.

— Я извиняюсь, а зачем такая память на коммуникаторах? — снова вмешался Стригалёв. — Зачем вам такая база данных на нём? Это же не рабочее место.

— Почему же не рабочее? — удился Валерка. — Как раз вполне рабочее. Всегда с собой. А автономные файлы потом можно синхронизовать.

— Да, но без приличной клавиатуры работать неудобно. Этой палочкой много не натыкаешь.

— Есть и клавиатура.

Паоло достал из кармана что-то вроде архаичной записной книжки, развернул ее как гирлянду, и на стол легла тонкая, но полноразмерная по ширине клавиатура с нарисованными клавишами и тонким хвостиком-проводом.

— Подсоединяем в гнездо — и готово.

— Сенсорная клавиатура? — уточнил Стригалёв.

— Она самая. У вас такие есть?

— Есть, но не в широком использовании.

— Я никогда не видел, — признался Серёжка.

— Так что, если в дороге или ещё где вдали от привычного места возникает желание заняться работой, то мы себе в нём не отказываем, — подвёл итог Валерка.

— Неплохо, — одобрил пионер. В глубине души он вынужден был признать, что Игорь был неправ, презрительно обозвав желание таскать с собой большие и тяжелые коммуникаторы вместо маленьких, лёгких и удобных в креплении комбрасов «потребляйством». Потребляйство — это когда человек хочет вещь от нечего делать. Ту, которая ему не нужна или почти не нужна. А Никите и его друзьям таки коммуникаторы были нужны для деля.

Но Игорь ошибся потому, что ему не объяснили настоящее назначение этих приборов. Вот и Серёжка сам не знал, что на них можно крутить записи, и держать базу данных по всем звёздам галактики и ещё много чего…

— После того, как я ввел вид звездного неба, оставалось только написать программу эмуляции картинки для произвольной звезды и начать перебор, ожидая совпадения.

— Ой, Паоло, только не говори, что ты так и сделал, — недоверчиво прищурился Валерка. — Знаю я тебя, скорее утопишься, чем станешь программировать ГСН-алгоритм.

— Что значит — ГСН? — полюбопытствовал Стригалёв.

— "Грубая сила и невежество", — расшифровал подросток. — Когда программист старается достичь результата не за счет своего умения, а за счет мощности имеющегося у него вычислителя.

Серёжка хихикнул.

— Ну, конечно я поступил по-другому, — признался Паоло. — Задал условия отбора. Во-первых, отсюда виден Млечный Путь. По его ширине можно определить местоположение этой системы относительно его плоскости. А вторым ориентиром было звездное скопление. Правда, Валерка меня подвёл немного. Это были не Плеяды, а Гиады.

— А вот не надо сразу "подвёл"? — возмутился Валерка. — Ты у меня что спрашивал? Какое звёздное скопление у русских называется Стожарами. Я тебе и ответил — Плеяды. Всё честно.

— Значит, Серёжка напутал.

— Ничего я не напутал. Стожарами мы эти звезды называем, кого хочешь спроси.

Паоло виновато улыбнулся и развел руками.

— Я судить не возьмусь, — признался Стригалёв. — Астрономия никогда не входила в круг моих интересов. Конечно, я должен знать, в какой звёздной системе работаю. Но на этом, пожалуй, всё.