Любовь Безбах - Парламентер

И все-таки меня что-то беспокоило. Я сосредоточилась. "Пепел Марса" завис в подпространстве. Качка ему пока не грозила. Волновала меня отнюдь не предстоящая привычная качка. Почему я подумала о качке? В Солнечной системе не может быть никакой качки, слишком малы здесь расстояния. Я уже знала названия земных созвездий, которые долго изучала в пути. Прямо по курсу протянулась цепочка Эридана, чуть в стороне извергал тепло расточительный Ригель. В созвездии Персея голова Медузы Горгоны прикрыла свой дьявольский глаз — Алголь закрылся от меня своим спутником. "Пепел Марса" летел не к Земле! Это открытие ошеломило меня. Я чего-то недопонимала в политике Земли, согласно которой необходимо было сделать странный крюк.

Прошло пятнадцать минут. Скорость судов в подпространстве для всех одинакова — пять парсеков в час. Подпространство не мешало мне по-прежнему ощущать Галактику. Очертания созвездий за четверть часа заметно исказились. Галактика жила своей, не зависимой от меня жизнью. "Гамма" почти сохранившей свой облик Кассиопеи непрерывно испускала мощный поток нейтрино — назревала новая. Крюк неоправданно удлинялся.

Я вскочила. Неужели экипаж "Пепла" незнаком с навигацией? Я не видела причины лететь в сторону Эридана. Я вышла из каюты и направилась в кают-компанию. Около входа в нее на привинченном к полу кожаном диване возлежал зевающий Бурлак. Он не обратил на меня никакого внимания. В кают-компании сидело человек десять-двенадцать, среди них Репьев и Тонер. На столе уже громоздились бутылки и грязная посуда, кондиционер едва справлялся с дымом сигарет. Меня потрясло увиденное. На флоте Власова ни одна команда не позволяла себе такого беспорядка в кают-компании или где бы то ни было на судне. Развалившийся за столом Репьев единственный из всех присутствующих был трезв.

— Что-то случилось, крошка? — осведомился Репьев.

— Почему мы летим к Эридану?

— Ты ошиблась. Мы летим к Земле.

— Вы меня обманываете. Солнце находится в полутора парсеках от нас, причем за кормой.

Репьев поднял брови и опустил глаза, вертя в руке бокал с длинной ножкой.

— Кто отремонтировал обзорный экран у меня каюте? — недовольно спросил Репьев у Тонера.

— Экран по-прежнему неисправный, как и был, — ответил тот с недоумением.

— Ты слишком рано открыла иллюминатор, крошка, — сказал мне Репьев.

Я не стала уточнять, что не нуждаюсь ни в иллюминаторе, ни в экране. Я чувствовала себя облапошенной. Адамсон обманул меня, и теперь меня везут неизвестно куда и зачем. Мне стало неприятно.

— Мне не нужно лететь к Эридану. Я должна быть на Земле.

— Ты попадешь на Землю, только немного позже. А пока тебе придется составить нам компанию.

— В таком варианте мне ваша компания не подходит. Откладывать посещение Земли не входит в мои планы.

Репьев спросил насмешливо:

— Что ты собираешься теперь делать?

— Лететь к Земле.

Присутствующие захохотали. Репьев нашел на столе среди окурков грязный бокал, наполнил его и со смехом протянул его мне:

— Выпей лучше вина!

— Пей вино сам. А курс измени, — спокойно посоветовала я.

— Ступай в каюту, крошка. В МОЮ каюту, — поправился он.

Присутствующие откровенно разглядывали меня и неприлично смеялись. Потом от меня равнодушно отвернулись, занятые своими разговорами. От такого пренебрежения к собственной персоне меня подбросило. Я разозлилась и подступила к Репьеву вплотную:

— Что вам от меня надо?

— От тебя ничего, — сидящий за столом Репьев ухмыльнулся, глядя на меня снизу вверх и одновременно унижая меня взглядом. — Просто мы потребуем за тебя выкуп.

— Какой выкуп? У вас финансовые затруднения? — съязвила я.

— А если Земля не заинтересуется нашим предложением, мы потребуем выкуп с Власова, только побольше. Ты ведь из его банды, не так ли? Он, как известно, трепетно относится к своим людям. А от тебя нам ничего не надо.

— Ты бы с Власовым не связывался, — заметила я.

Бандиты снова захохотали. Репьев по-прежнему смотрел на меня снизу вверх, затем неторопливо закурил.

— Кто ты такая, собственно, и что ты нам можешь дать? Мы от тебя ничего не можем требовать, ибо ты — ничто.

И Репьев выдохнул дым от сигареты мне в лицо. Я закашлялась. Неимоверным усилием воли я стерпела оскорбительный выпад и сказала:

— Вы ничего не поняли. Я не на экскурсию направляюсь. Если бы вы знали, зачем я…

— Да нам плевать, зачем тебе приспичило на Землю, — хохотал Тонер. — Это ты ничего не поняла. Вали отсюда, не нарывайся.

Давая мне последний совет, Тонер назвал меня весьма оскорбительным словом. Дальнейшее терпение ушло за пределы моих физических возможностей. Меня бросило к Репьеву. Рывком за грудки я без усилия выдернула его из-за стола.

— А мне плевать на ваши коммерческие соображения. Мы летим на Землю, понял? — рявкнула я.

Смех смолк. В кают-компанию вломился Бурлак и растащил нас с Репьевым в разные стороны. Так как Бурлак и не думал меня освобождать, я ухватила его за ребра. Бурлак боялся щекотки и отпрянул от меня, слегка согнувшись; я схватила его за жесткие волосы на затылке, добавила ему наклон вперед и с силой врезала ему коленом в нос. Не отпуская захвата, я с холодной злостью грохнула его об пол. Тут же я оказалась в лапах Тонера.

— По роже не лупите, мясники, — процедил Репьев.

За неаккуратное обращение с моим телом Тонер тоже поплатился физиономией. На "Тихой гавани" я увлекалась волейболом. От моей затрещины у Тонера лопнула на щеке кожа, кроме того, он получил четыре глубоких царапины от моих ухоженных ногтей. От сокрушительного удара в грудь бурлацким кулаком я полетела на пол. Бурлак и Тонер взяли меня за руки с двух сторон и поставили на ноги. Репьев, не спеша, подошел ко мне и наотмашь вломил мне пощечину. Моя голова мотнулась, и я охнула. Репьев, зажав в зубах сигарету, пнул меня в живот, потом еще и еще. Мои волосы рассыпались. Я, что есть силы, сжала зубы, дабы не услаждать слух глазеющих бандитов своими воплями. Я задыхалась и хрипела от боли между пинками. Мои слезы от злости выкипели. Я ненавидела Репьева. Репьев избивал меня до тех пор, пока не запыхался. Казалось, я получила возможность отдышаться, но вместо воздуха получила порцию дыма от сигареты Репьева. Бандит грубо взял меня пальцами за горящее мокрое лицо и повернул к себе той щекой, которой досталась пощечина.

— Товар не попорчен, — проговорил он сквозь сигарету, с которой просыпался пепел. Мои зубы звонко щелкнули, и Репьев еле успел отдернуть руку.

— У, зверушка! — беззлобно подивился он. — Вниз ее, в машинный отсек. Пусть отдыхает, пока не описается от нетерпения. Потом — ко мне в каюту. С Землей свяжемся чуть позже. Пусть ее поищут как следует.