Кирилл Мошков - Провал резидентуры

- Я понял вас. Что ж, мне пора. А то охрана спохватится. Я пару раз в день буду присылать к вам Талу, вся связь - через него. Хорошо?

- Хорошо, Лен, - говорит она и вытягивается в кресле. - Спасибо вам. Я никуда не буду уходить отсюда.

Я выхожу. Перед глазами у меня стремительное, плавное движение их тарелок. Великолепные корабли, интересно, каков принцип их действия? Выхлопов что-то не видно. То-то же, господин генерал, нечего меня было держать за идиота. "Считайте, капитан, что я не слышал этого. Если еще кому-нибудь расскажете этот бред - считайте, что вы уже в психиатрической клинике. Великие Черные боги всем сонмом вам там случайно не мерещились?". Лиина - инопланетянка. Смешно. Белые космонавты! Я опять прыскаю. На дорожке перед домиком ко мне присоединяется Талу, и мы трусцой бежим через пляж к поместью.

У подъезда зевает вышедший из машины офицер надзора.

- Купались, барон? - вежливо спрашивает он.

Я киваю. Появляется старший дворецкий.

- Шавлу, я буду завтракать в кабинете, - говорю я ему и вхожу в дом.

Продумано все было хорошо, и поэтому мне удалось добраться до города успешно. Дядя Шавлу на мотоцикле с коляской выехал, как обычно, в девять - за покупками в поселок. Я с мотоцикла незаметно соскочил за полкилометра до поселка, задами пробежал, без приключений купил на платформе билет, дождался электрички и сел в четвертый класс.

И вот я еду в Столицу. Поезд скучно тянется вдоль побережья - заросли, заросли, свинцовое море, какого я и в поместье навидался. Каждые четыре километра - позиция ПВО. Уже у самой столице вижу - стоит на посту у капонира наш брат беляк в куртке военсилы и, со скучной рожей на поезд глядя, с бруствера мочится. Знает, змей, никто с поезда не соскочит его за нарушение прибрать.

В вагоне - сплошь наш брат беляк, да на чистых местах у тамбура - человек шесть черных господ бедняков. Ну и, ясное дело, где наш брат беляк - там хохот, кашель, орут во весь голос, от дешевого табаку сизый дымина стоит, мужики водку хлещут. Я сижу себе у окошка, никого не трогаю. И меня не тронули. Кстати, повезло.

В Миноуане выскакиваю на платформу - курточка, брючки, чемоданчик, ну чисто господский посыльный. Патруль, ясное дело , тут как тут. Фельдфебель - черный, важный. Да двое из военсилы, наш брат беляк.

Говорит со мной белый: господин фельдфебель, видно, брезгует.

- Кто, говорит, таков будешь, белый?

Я смирненько говорю:

- Его сиятельства барона Лена Вир Рриоо дворовый человек, с поручением в господский столичный дом.

- Покажь документы, - цедит наш брат беляк. Ишь ты, думаю. Ходит с черным господином фельдфебелишкой - так уж и сам, что ли, почернел?

Достаю подорожную. Мне ее господин барон чин чинарем выправил. Там и печать комендатуры есть. Только комендатура написала - с посылкой в Мину, это такая деревня к западу от поместья, а господин барон дописал, получилось - в Миноуану. Беляк читает-читает, губами шевелит - деревня, видно, неотесанная - да господину фельдфебелю отдает. Тот только одним глазом зырк и говорит:

- Пусть катится, куда его послали.

Отдают мне бумажку, и я через ворота выкатываюсь на площадь. Вдоль стены, конечно, как нашему брату беляку полагается. А город-то шумит-гремит! Я тут уж два года не был, но кой-чего помню - сел на трамвай в задний вагон, где одного нашего брата беляка напихано, два хоня плачу и еду себе на Дуан-Гиан, где у господина барона городской дом.

Тут меня какой-то белый, от которого водкой воняет, хватает за шкирку и как мне в ухо заорет:

- Эй ты, любимчик господский, чистенький, поехали со мной, а?

Этого мне только не хватало! Долго рядиться мне с ним не к чему - внимание привлеку. Я ему по-нашему отвечаю:

- Шел рамаат тилу белцор, мол, ты не на того напал.

- Это еще почему? - рычит он.

Делать нечего. Не врубается сам-то. Я ему говорю:

- Шел нейр рабес кишмаат бецвану, то есть, я из тех, за кого белые боги покарают. Это у нас, у беляков, штука серьезная, а я ведь и впрямь из красной касты, у меня даже волосы рыжие. Черные-то господа про это толком ничего не знают, а вот эта белая шваль лапу убрала и примирительно так говорит:

- Ладно, браток, ты, мол, прости.

Я киваю, и тут трамвай выезжает на Дуан-Гиан. Я помнил, что место красивое, но тут мне прям захолнуло: деревья стоят в два ряда, все одинаковые, постриженные, значит, по зимнему времени желтые, а по сторонам дворцы - всех больших черных господ дворцы, всех там баронов, графьев, виконтов и прочих.

Вылезаю я из трамвая и сразу к стенке шасть, вдоль улицы брысь, а тут и наш дом - трехэтажный, давно не крашенный, по фасаду краска облупилась. Я его через двор обошел и в белый ход - дзынь, дзынь!

Появляется белая морда, девчонка моих лет.

- Привет, - говорю, - сестренка.

- Какая я тебе сестренка, белый, - говорит она мне, а я ей:

- Какая-какая, ты ж, - говорю, - поди, моего дяди Бэблу дочка, Тила тебя звать, а я, значит, тебе двоюродный брат, Талу я.

Так она на меня посмотрела, эдак посмотрела и говорит:

- Точно, Талу. Я тебя и не узнала, вон длинный какой стал. Ну проходи, белый.

И во внутрь меня пускает. Я ей говорю:

- А ты что ж, тут с дядей Бэблу и с тетей Малой одна живешь?

- Зачем, - она говорит, - одна, тут еще Амила живет, сестра моя, только она маленькая, ты ее не помнишь.

- Как это, - говорю, - не помню, ей же щас лет десять уже должно быть.

Тут она меня к дяде Бэблу приводит и говорит:

- Папа, - говорит, - от господина барона вот племянник твой приехал. - И уходит.

Дядя Бэблу - серьезный белый, он управляет домом в столице. Длинный такой, тоже рыжий, как я, только еще и с бородой.

- Здравствуй, белый, - говорит он. - С чем пожаловал?

- Меня, дядя Бэблу, - говорю, - господин барон с секретным поручением прислали. Чтобы только Комитет не пронюхал.

- Ага, - говорит дядя не без удовольствия. - Ну и чего надо сделать?

- Телефон, - говорю. - А вот это для отводу глаз.

И даю ему пакет, какой мы обычно в город посылаем - счета, чеки, письма и всякое такое.

- Ага, - говорит дядя. - Ну давай, звони. В людской телефон не прослушивается.

Там у нас в людской стоит телефон - когда господа в городе жили, по нему продукты заказывали. Кому из черных господ может в голову прийти, что по белому номеру, с тройки начинающемуся, можно делать какие-нибудь дела господина барона?

Я набираю номер.

- Радио "Тридцать", - говорят.

Я стараюсь говорить без акцента. Честно сказать, мне это всегда удается: я все ж не у фермера картошку копаю, а у господина барона служу. Так что - выходит.

- Пожалуйста, Мин Даноо.

Пронесло, думаю: не поняли, что белый говорит.

- Мин Даноо, - говорит господин Мин Даноо, я его голос хорошо знаю, он про белую музыку передачу ведет.