Василий Владимирский - Лучшее за год III. Российское фэнтези, фантастика, мистика

Главное, что всем понятно: мафия. Если всем понятно, то всем удобно. На том стоит наша великая культура.

Бесполезно даже пытаться бежать. Цели нет. Куда, зачем? Деньги на счетах, с собой не утащишь. Значит, даже если получится — гнить до конца жизни где-нибудь в Африке. Но Рэй не говорит по-африкански, или какой у них там язык! Он русский недурно выучил, но не в России же прятаться от русской мафии.

— Проклятье, проклятье… И никакой охраны, сама охрана меня и зарежет… Зачем она мне вообще? — Рэй, шатаясь, подошел к дверям, распахнул их. На широком крыльце вытянулись черные накачанные парни к костюмах, — Вы уволены! Все! Не нуждаюсь! Убирайтесь к своим русским хозяевам!

Телохранители переглянулись.

— Что с вами, сэр? Христом Богом клянусь: мы к русским отношения не имеем!

И с типично африканской наглостью размашисто перекрестился. По-русски. Второй телохранитель засмеялся, хлопнул приятеля по плечу:

— Он шутит, сэр!

— Убирайтесь.

Они, конечно, не ушли. Но утром, похмеляясь «тремя великими жидкостями», Рэй вдруг понял, где его последний шанс.

Спускаться в подземку было жутко. Почти ночь, людей на станции мало. Белых вообще нет, все косятся… Рэй вошел в вагон и сел подальше от кучки подростков, хвастающихся друг перед другом ножами.

Передача с его участием прошла блестяще. Даже у операторов челюсти отвисли, когда Рэй Томпсон сообщил, что бросает русской мафии вызов.

— Мы живем в свободной стране, и я верю, что наши правоохранительные органы смогут дать достойный ответ любым угрозам! Я такой же гражданин Америки, как и все, я не собираюсь прятаться за заборами от русской пули. Я не позволю себя запугать! Я иду к тебе, моя страна. Ее свободы, ее законы, ее народ — вот моя защита, в другой я не нуждаюсь!

Его снимали в лифте и в холле, перемежая кадры изображением ошарашенной охраны, багровых лиц полицейских. Рэй ушел в темноту, и за ним долго еще бежали, фотографировали, расспрашивали. Он не отвечал, только улыбался и вдыхал полной грудью воздух свободы, стараясь не закашляться от смога. Наконец его, «сумасшедшего дня», оставили в покое.

И вот — подземка, ночь, билеты в кармане. Покидать Нью-Йорк нужно на поезде, только на поезде: самолеты взрываются слишком громко, а от пиара надо держаться подальше. Теперь Рэй как все, открыт и беззащитен. Хочешь — убей. Только что в том чести?

На одной из станций вошел Бечик. Весь какой-то взъерошенный, лицо поблескивало от тонального крема. Он тяжело опустился рядом, сразу достал из кармана фляжку.

— Ты с ума сошел, Рэй? Из меня чуть душу не вынули.

— Что мне оставалось? Впрочем, если они все же хотят меня прикончить — пожалуйста. Нет ничего проще. Правда, реклама выйдет поганая… Убить беззащитного, какой позор. Совсем не по-русски!

— Сумасшедший! Именно что сумасшедший, поэтому ты в опасности. Якудза, вьетнамцы, кое-кто в ФБР… У нас тоже есть враги! Прикончат тебя и свалят на нас! Представь, какой будет удар по имиджу!

— Неужели будете охранять? — даже удивился Рэй.

— Уже. Правда, окончательное решение пока не принято, но эти чумазые ребята здесь не просто так. Стажеры… — Бечик сделал еще глоток, протянул флягу Томпсону. — Что ты собираешься делать?

— Проехать через страну, выступать с лекциями в колледжах, университетах, еще где-нибудь. Потом… У меня есть это «потом»?

— Сейчас узнаем.

Бечик достал телефон, отошел к дверям. Пока он беседовал со своими таинственными боссами, Рэй успел опорожнить фляжку. Вернулся Аллен повеселевшим.

— Приходится менять план, но, думаю, все утрясется! Русская мафия найдет достойный ответ: возьмет тебя, как pravil'nogo muzhika, под свою защиту. Совершенно новый концепт, но, с другой стороны, многообещающий… Благородство превыше всего! Это ново. Тебя будут всюду сопровождать казаки — открыто, при всем параде. Езди по стране, читай лекции, а они будут вроде как иллюстрацией. Это сути не изменит, ведь люди понимают: изменить ничего нельзя, сила и деньги на стороне русских, все вокруг куплено… Но вот тебе условие: не лезь в глубинку. Там народ тупой, могут найтись психи с дедовскими ружьями, начнут стрелять дробью в русских оккупантов, понимаешь? Маршрут будешь согласовывать. Группа прикрытия уже выезжает на вокзал.

— Вот оно как? Лихо. Я соглашусь, как только вы официально заявите это прессе: Рэй Томпсон под русской охраной.

— Думаю, все будет завтра.

— Аллен, у тебя больше ничего в кармане нет?

— Только таблетки от сердца. Будешь? Ладно, Рэй, мне сейчас пора выходить. Я присоединюсь к тебе в Чикаго, пока надо заняться теорией. Будь осторожен, и все у нас получится.

Бечик замолчал, что-то соображая, глаза его затуманились.

— Что получится? — пихнул его в бок Рэй. — Получится у меня, скажем, со временем купить бунгало на берегу и спокойно удить рыбу?

— Не о том думаешь. Rossiya vspryanet oto sna, вот что у нас получится. Мы такую kashu заварили, что все еще впереди. А ты говоришь — бунгало… Мелко мыслишь, не масштабно! Все еще впереди.

Поезд начал притормаживать. Томпсон почувствовал новый приступ знакомой тоски и задержал протянутую для прощания руку Аллена.

— Бечик, и все же: а тебе это зачем? Денег мало?

— Azart menya p'yanit, zachem — ne govorit. Люблю великие потрясения. И ты еще полюбишь. Ты ведь уже почти русский, Рэй!

Оставшись один, Рэй закинул ногу на ногу и преспокойно закурил, наплевав на все правила. Жизнь продолжается! Из Проекта Бечика он исхитрился уйти живым, оставшись символом. Теперь все в порядке, а значит… А значит, можно еще потрудиться на благо новорожденной, странной России. Если подумать — это действительно очень интересно! Да и прибыльно.

Даша стояла двадцать минут на платформе монорельса, распахнутой всем ветрам. Моросил отвратительный полуснег-полудождь, и конечно его со всех сторон задувало под бетонный козырек. Особенно мерзли голые ноги. Вагоны приползали и уползали каждую минуту, пассажиры вываливались толпой и давились у эскалаторов. Валерик все не появлялся, и мобик у него был отключен. Может, конечно, его на заводе задержали после смены, но тогда мог бы и позвонить. Даша бы давно плюнула и ушла, но нужен был подарок для Пашки и мясо. Поэтому она ждала, переминалась с ноги на ногу, мерзла и куталась в плащ. Уже дважды к ней подходили какие-то типы и пытались познакомиться, но Даша посылала их к черту. И когда совсем уже собралась уйти, появился Валерик. Вид у него был виноватый, но глаза горели. Успел уже набраться что ли?