Александр Зорич - На корабле утро

Сфера эта не была гладкой. Она была по-прежнему набрана из множества треугольников и дополнительных граней, выдвинувшихся из глубины конструкции. При этом та грань, которая раньше дымилась, осталась как бы искалеченной. В ней зиял глубокий кратер. Из трещин в его поверхности извергся фонтан блестящих обломков. Хаотически вращаясь, они поспешили выйти на орбиту вокруг архонтессы, ослепительно искря и пританцовывая в лучах двойной звезды.

А затем архонтесса исчезла вместе со всем своим инофизическим колдовством.

20 августа 2622 г.

Город Синандж

Планета Тэрта, система Макран

Два следующих дня выдались скучными – понятно, по нашим, осназовским меркам.

После расстрела астрофагов на Арасе клонская эскадра отошла на орбиту Тэрты. «Кавад», конечно, тоже. На нем мы и заночевали. Никогда не забуду каюту какого-то безымянного клонского лейтенанта, куда меня временно поселили, с искусственным деревцем – кажется, мандарином – на «подоконнике» и домашними тапочками сорок шестого размера в виде двух улыбающихся коровок…

Я в них, конечно, не обувался. Но умилился.

Встретив на борту «Кавада» утро двадцатого августа, мы позавтракали клонскими кебабами. И сразу же получили приказ вернуться в место постоянной дислокации.

– Расставание с вами наполняет печалью мое сердце, – положив руку на грудь, сказал Фази Маджид, прощаясь с нами.

«Вы тут без нас не балуйте», – хотел брякнуть я, но, к счастью, сдержался.

– И наше тоже… наполняет, – сказал я дружелюбно.

Все-таки Фази Маджид хороший мужик. Хоть и клон.

Синандж встретил нас тревожной тишиной.

На краю летного поля космодрома грустила одинокая «Кассиопея». Больше – ни звездолетов, ни флуггеров.

Похоже, все наши боеспособные силы концентрировались на орбите.

Но вот куда подевались всевозможные клонские посудины? Ведь еще пять дней назад над высоким забором, отгораживающим военную базу от гражданского космопорта, возвышались разномастные каботажники, орбитальные катера и гордость местного гражданского флота – круизный лайнер, вы не поверите, «Одесса». Лайнер был наречен еще в довоенные времена теплой дружбы братьев по Великорасе, а после, очевидно по рассеянности, так и не переименован…

– Похоже, эвакуация прошла, командир, – подсказал проницательный Жаргалов.

– Эвакуация? – рассеянно переспросил я.

– Ну да.

– А куда эвакуируются-то, как думаешь?

– Как говорят буряты, «орон дэлхэй уужам даа, орохо нухэн олдохо байха».

– А по-русски?

– Земля большая… найдется место, где поместиться, – пожал плечами Жаргалов.

– А конкретнее? Земля-то большая, космос еще больше, но что-то я не вижу вариантов.

– Почем мне знать?..

Вот так с Жаргаловым всегда. Буддист, мать его так. А значит, любит рассуждать абстрактно… Раньше меня это раздражало. Потом привык.

Перед нами нарисовался Бондарович, о присутствии которого я совершенно забыл.

– Что, капитан, затрудняешься в оценке обстановки? – спросил он задиристо.

– Так точно, товарищ капитан третьего ранга!

– Ориентирую: подвижный состав каботажного флота частью рассредоточен по запасным площадкам, частью собран в конвои на орбите Тэрты. Производится рассредоточение и вывоз нетрудоспособных категорий населения…

– Детей?

– И баб. Идем дальше. Только что получил на твое имя новый приказ. Вместо пункта постоянной дислокации тебе с наличным составом 92-й роты предписано прибыть в Институт Аномальной Астрофизики и взять его под охрану.

– А кто там, в институте?

– Аномальные астрофизики. – Бондарович расхохотался.

– Наши или клонские?

– Ты что, расист? Какая тебе разница? – с подначкой спросил кап-три.

– Ну наши все-таки лучше… – процедил я. – Понятнее.

– Да наши, наши… – смилостивился Бондарович. – В общем, отправляйся туда. Поступишь в распоряжение доктора физических наук Сильвестра Константиновича Масленникова. Он найдет чем тебя занять… Ну там пробирки мыть… Оптические оси спиртом протирать… Спектрографы калибровать…

Бондарович в тот день был явно в настроении. В отличие от бедного меня.

– А можно вопрос не для протокола? – спросил я вкрадчиво. – С какой стати астрофизикам такая честь? Поважнее, что ли, объектов нет?

– В настоящий момент важнее объектов нет. – Бондарович посуровел. – Все наши надежды связаны с этими штатскими выхухолями.

«Ничего себе! – подумал я. – Вот это новости».

По моим тогдашним представлениям, надежды, связанные с учеными, были эквивалентны отсутствию всяких надежд. Ну не доверяю я ученым… То есть тогда не доверял.

Несмотря на заверения Бондаровича о важности нашей миссии, привычного нам транспорта – вертолетов – мы так и не дождались. Пришлось добираться до института на перекладных. До пролива нас подвезли космодромными карами. Там, на пристани, мы пересели на быстроходный паром. А на южном берегу прошли пять кварталов пешком.

Здание конкордианского ИААФ в свои лучшие времена представляло собой три разновысокие башни, соединенные ажурными застекленными галереями. Эти галереи недавнего нападения чоругского десанта не пережили – осыпались все как одна. С одной из башен были начисто снесены все фасадные легкие конструкции, придававшие зданию стильный офисный вид. Обнажились мощные несущие колонны, разгромленные кабинеты, лаборатории. Все это напоминало теперь игрушечный домик куклы Насти – у моей двоюродной сестрички такой был. В нем снималась одна из стен и можно было сажать куклу то на горшок, то за обеденный стол, всюду заглядывать, как будто ты домовой…

Вторая башня выгорела полностью и обрушилась. А вот третья башня, самая приземистая, стояла как новая. Ни копоти, ни разбитых стекол. Вокруг нее возвышались пять металлических мачт с многогранными штуковинами на вершинах. Вид у этих сооружений был подозрительный. Понятно, что какие-то экспериментальные установки. Но какие? Над чем экспериментируют?

– Антенны, что ли? – предположил по их поводу Намылин.

– Если это антенны, то для связи с Господом богом лично, – буркнул Арбузов.

– Не кощунствуй, Валерий! – одернул Арбузова набожный Кирбитьев.

– А зачем глупости говорить? – взвился Арбузов. – Какие на хрен антенны?

– А я чего? Я ничего… – смешался Намылин.

Окрестности института охранялись на славу.

Я насчитал не меньше десяти самоходных зенитных установок «Клевец», шесть позиций зенитных ракет и под сотню пехотинцев. Эти бравые ребята (конечно, не настолько бравые, как мы) принадлежали разведбату 11-й десантной дивизии «Полесье».