Алексей Бессонов - Пройдя сквозь дым

– Давайте выгружать, – распорядился Чандар и, поправив на ладонях перчатки, первым забрался в кузов транспортера.

Над ходовой рубкой танка светил заранее выдвинутый Ланкастером поисковый прожектор – в его голубоватом свете неровная темная масса холма казалась спиной уснувшей черепахи. Огоновский последовал вслед за Чандаром в кузов, и скоро оттуда полетело первое бревно.

– Как их складывать? – спросил Ланкастер у стоящей на границе тьмы и света Суинни.

– Не имеет значения, – едва слышно ответила она. – Мертвый должен быть в середине.

– Ясно… Норман, будем класть треугольником. Потом положим покойника, а сверху – «шалашик», понятно?

Советник не ответил, лишь молча кивнул и ухватил здоровенное, трещащее сухой корой бревно.

Печальная работа не отняла у них много времени. Чандар принес из грузовика канистру с бензином и поставил ее у ног Суинни:

– Польете по кругу, чтоб сразу схватилось. Вот зажигалка…

– Спасибо, у меня есть.

Она услышала, как загудели двигатели танка, отъезжающего за холм. Люди понимали, что им здесь не место, и сейчас Суинни была благодарна за это… Обойдя бревенчатую пирамиду с канистрой, она достала из внутреннего кармана комбинезона узкую золотистую трубочку. Нажатие кнопки, и трубочка выстрелила длинным синим языком пламени. Низ пирамиды тотчас отозвался гудением вспыхнувшего бензина. Суинни отошла от костра и присела на корточки.

Там, в яростной пляске оранжевых языков пламени, уходило прочь, отлетало в чужое небо ее прошлое. Кто бы мог подумать, что все сложится так странно. Ощущение чудовищной пустоты, заполнив душу Суинни, изгнало прочь любые мысли, и она сидела, окаменев, до тех пор, пока давно рухнувший и прогоревший костер окончательно не превратил тело владетеля Шэрро в ничто. Теперь он стал всего лишь частью ветра, пусть даже этот ветер никогда не зашумит ветвями над кровлей его дома. Это уже не важно: она сделала то, что от нее требовалось… Небо на востоке чуть посветлело, и Суинни поднялась, стараясь не обращать внимания на миллионы крохотных иголочек, мгновенно ударивших ее ноги.

Едва она обошла холм, в корме танка распахнулись двери.

– Все, – просто сообщила она, забираясь в теплое нутро гиганта. – Мы можем ехать.

Танк выбрался на шоссе и, плавно покачиваясь, набрал скорость, но Суинни этого уже не чувствовала – она спала, свернувшись клубочком в глубоком мягком кресле у теплой светлой переборки…

Рано утром, когда солнце только-только заглянуло своими лучами в узкие трубы городских улочек, возле КПП госпитального комплекса остановилась длинная, жутко облезлая машина, из которой выбрался рослый мужчина с мощной седой бородой. Охранник со скукой посмотрел на него и открыл калитку в воротах – больных здесь принимали в любое время суток.

– Обожди, я вызову дежурного фельдшера, он проводит, – сказал он пациенту, но тот в ответ замахал руками:

– Мне нужен новый начальник! Скажи, мы привезли убийцу.

– Убийцу?

Сразу поняв, что происходит, охранник кивнул своему напарнику на всякий случай взять бородача на мушку, а сам схватился за пульт внутреннего коммуникатора, торчащий в зажиме на стене будки.

Через две минуты от главного корпуса уже бежали поднятый с постели доктор Белласко и несколько охранников с излучателями в руках.

– Где он? – захрипел сиплый с утра Белласко, выскакивая на улицу.

В ответ бородатый молча распахнул подъемную дверь в задке своего рыдвана. На врача и сомкнувшихся вокруг охранников смотрело костистое смуглое лицо с запавшими щеками, украшенными недельной щетиной. В правом виске чернело запекшейся кровью небольшое входное отверстие.

– Понятно… – выдавил доктор, уже соображая, что в черепе каша и выкачать из покойника «памятный послед» не удастся никакими силами. – Вы готовы дать показания, уважаемый? – обратился он к нежданному визитеру.

– Все мы, – с поклоном ответил тот, и теперь только Белласко разглядел в глубине авто еще двоих мужчин и женщину в темном платке. – Как будет угодно господину доктору.

– Поднимите Огоновского и Ланкастера, – качая от досады головой, приказал Белласко старшему охраннику.

– Так они ж, – начал старшой, помня, что загадочные гости где-то проболтались всю ночь и вернулись уже на рассвете, но врач, морщась, замотал головой:

– Ну извинитесь там… они мне сейчас совершенно необходимы! А вы, уважаемый – заезжайте во двор.

Огоновскому, к счастью, уснуть еще не удалось. Выслушав объяснения охранника, он молча кивнул и принялся одеваться. В коридоре Андрей наткнулся на мрачного Ланкастера в сорочке и галифе.

– Только задремал, – признался гренадер. – И на хрен мы ему нужны, этому доктору?

– Если он станет допрашивать свидетелей без нас, то выставит себя в не самом выгодном свете. Нас тут сейчас интересует буквально все, и обстоятельства убийства в том числе – или не так?

– Так, – поджал губы Ланкастер. – Если вдруг что – придется поднимать и Чандара.

– Возможно, – согласился Огоновский. – Хотя я предпочел бы обойтись без этого деятеля. У него своя работа, а отношения с местным населением его особо не касаются.

В кабинете Белласко их ждали трое мужчин и совсем юная девушка в темном платке с бахромой. Доктор заканчивал настройку записывающей аппаратуры. При виде Ланкастера – огромного, с распущенными волосами, закрывавшими ему плечи, аборигены немного стушевались, но Белласко успокоил их, объяснив, что при беседе должны присутствовать свидетели, а гости самого Почтительнейшего Сына подходят для такого дела как нельзя лучше. Такие доводы показались бородатому патриарху разумными, и он тотчас же закивал головой, хотя родичи его, особенно девушка, предпочли не поднимать глаз.

– Итак, – начал Белласко, включив наконец головки на запись, – допрос свидетелей производится в присутствии уинг-генерала Виктора Ланкастера и легион-генерала медицинской службы Андрея Огоновского. В качестве свидетелей выступают э-ээ…

– Ракши ур-Камон, – поспешно представился бородач, – моя дочь Энвиз, мой сын Баррат, и мой племянник Ансам бен Каффа.

– Ваша дочь Энвиз ур-Камон, если я не ошибаюсь, находилась на излечении в нашей клинике, – уточнил Белласко, – где и произвела на свет ребенка, названного…

– Это так, – согласился Ракши. – Именно здесь она и родила, после чего ее недостойный муж, Юнгвир, совершил покушение на своего благодетеля, почтенного доктора, спасшего жизнь его жене и ребенку.

– Это мы прекрасно знаем, – поморщился Белласко, – и обстоятельств преступления мы в данный момент касаться не будем, так они известны нам со слов множества свидетелей. Сейчас нас интересует, когда и каким образом был умерщвлен известный нам убийца Юнгвир.