Алексей Бессонов - Пройдя сквозь дым

– На карте мост тоже отсутствует, – хмыкнул Огоновский. – Но навигатор ведет нас дальше. Что предпримем?

Ланкастер повернул голову. Через прозрачный бронепласт левого бортового люка вдали виднелся шаткий деревянный мостик, построенный, очевидно, уже после всеобщего разгрома. По дощатому настилу медленно ползла повозка, запряженная парой огромных псов с торчащими ребрами.

– Нет, туда не надо, у нас все-таки три тонны, – заметил он. – Кластер навигатора встроен в бортовой мозг машины – раз он ведет нас прямо, значит, давайте вплавь. Вон пологий спуск, а на том берегу мы вполне сможем выкарабкаться.

Огоновский кивнул и свернул вправо. Транспортер шумно вошел в воду, коротко нырнул носом, выровнялся: в корме автоматически включился водомет, превративший машину в катер. На противоположном берегу, на сотню метров правее разрушенного моста, возбужденно вскочили трое мужчин с удочками.

– Испортили беднягам рыбалку, – вздохнул Ланкастер.

– Переживут, – отмахнулся Огоновский, направляя нос машины на небольшой песчаный пляжик.

Едва передние колеса коснулись грунта, трансмиссия бесшумно поключила заднюю ось. Негромко взвыв турбиной, машина выбралась на берег, и Огоновский повернуль руль, целясь в сторону ржаво-желтой дорожки, очевидно, протоптанной людьми, спускающимися к воде.

– Погодите-ка! – вдруг произнес Ланкастер. – К нам бежит один из этих типов.

– Что? – удивился Андрей.

– Да стойте же!

Вдоль берега, путаясь в зарослях высокой травы, мчался молодой парень в сером оборванном понизу балахоне. Он что-то орал и размахивал руками – посмотрев на него, Огоновский остановился. Перегнувшись через центральную консоль, Ланкастер врубил комплекс активной обороны транспортера и открыл свою люк.

– Посидите в машине, – попросил он. – Если у этого деятеля граната, КАО защитит вас, а я сам справлюсь.

Он вылез на песок и закрыл за собой люк. Парень был уже в десятке метров, и ничего похожего на оружие у него не наблюдалось ни в руках, ни под одеждой.

– Остановитесь, господин доктор! – услышал Ланкастер.

– Уже стоим, – спокойно ответил он. – Что у тебя стряслось?

Парень застыл на всем скаку и несколько секунд переваривал ощущения от работы транслинга.

– Чего стоишь? – приободрил его Ланкастер. – Не пугайся, мы не кусаемся.

– Я… это…

Неряшливо стриженый наголо – по всему черепу там и сям торчали редкие пятна коротких серых волос, тощий и немного сгорбленный юноша осторожно приблизился к машине и замер в метре от Виктора.

– Так что у тебя? – терпеливо спросил гренадер.

– Да я… вот, – парень выпростал из широкого рукава своего балахона правую руку, замотанную выше запястья белой тряпкой. – Вчера дрова пилили с матушкой, и пила… ну, вот, дернулась, в общем.

– Понятно. Иди сюда.

Парень приблизился и протянул руку Ланкастеру. Виктор начал осторожно разматывать тряпицу и остановился – ткань присохла к ране, вокруг которой уже расползался красный очаг воспаления.

– Ты рану-то хоть промывал? – мрачно спросил он, снимая с пояса индивидуальную офицерскую аптечку.

– Водой, матушка промыла, – взлохнул его пациент. – Вина нет у нас, мы бедные…

– Богатых я тут что-то не видел… стой, не дергайся, больно не будет!

– Виктор, что там у него? – забеспокоился из машины Огоновский.

– Тут царапина, я с такой херней сам справлюсь, – отозвался Ланкастер.

Он прошелся по присохшей тряпице струей из небольшого баллона и тотчас же сорвал повязку прочь. Рана оказалось глубже, чем он думал, очевидно, пила проехала по руке с размаху.

– Стой не дергайся, – приказал он юноше, доставая пластырь.

Юноша послушно закивал головой: смесь из баллона продезинфицировала рану и одновременно убрала боль. Теперь нужно было залить все регенерирующим составом и заклеить квазиживым биопластырем, плотно стягивающим края раны вместо скобок.

– Пластырь не снимать ни в коем случае, – сказал Ланкастер и вытащил из сумки миниатюрный черный пистолет. – Наклонись…

– Что вы хотите? – недоуменно пискнул юноша, но железная рука генерала уже нагнула его голову: коснувшись шеи, пистолет едва слышно щелкнул.

– Чего боялся? – поинтересовался Ланкастер, отпустив побелевшего парня. – Ты же видел, что у тебя там воспалилось? Сдохнуть хочешь? Или я тебя уговаривать буду?

– Н-нет, – юноша отступил на шаг и осторожно потрогал шею. – А что это было?

– Это против заражения… ну, все? Можешь идти удить дальше.

– Погодите, господин, – нерешительно пробормотал парень.

– Что еще?

– Это правда, что вы все скоро отсюда уйдете?

Гренадер выпрямился во весь рост и посмотрел на своего пациента сверху вниз. Встретившись с ним глазами, парень часто заморгал, шагнул испуганно к воде.

– Кто это сказал? – медленно спросил Ланкастер.

– Ну, у нас, в храме… настоятель говорил. И служка его, Жойк, тоже. Скоро, говорят, уберутся эти… и тогда благодать наступит.

– А почему ты у меня это спрашиваешь? А? Ты ждешь, чтоб мы убрались побыстрее?

– Нет, – парнишка опустил голову вниз и вдруг заговорил быстро, словно боясь, что его прервут: – Понимаете, мы за них биться не будем. Они говорят, дадут нам оружие, и надо будет идти на гвардейцев. Гвардейцы нам ничего плохого не сделали, наоборот, когда Почтительнейший Сын пришел, мы теперь на стройку не ходим, и еда появилась. В деревнях, рассказывают, вообще в храмы ходить перестали, некогда им.

– А ты уверен, что не будете? – усмехнулся Ланкастер. – А если заставят?

– Нет, – замотал башкой парень. – Старики, может, испугаются, а мы – нет. Мы уже решили с ребятами, мы убежим. У соседа дядя на стройке работает, там, у ваших, что возле Эккрида аэродром строят. Он такое рассказывает! И еду приносит – много еды, вкусно очень. Он говорит, если все будет по-вашему, то работа всегда будет, и еды сколько хочешь, и вообще, лучше, чем по-старому! Но если вы и вправду уйдете… это правда, господин? Настоятель говорит, что вы не сладите, испугаетесь…

– Мы не умеем пугаться, – ответил Ланкастер. – Нас от этого отучили. Так и передай тем, кто думает, что мы уйдем.

И, повернувшись, он нырнул в открывшийся перед ним люк.

– Странный разговор, – сказал ему Огоновский, тронув машину вверх по склону. – Он хотел сказать что-то еще, вам не кажется?

– Он сказал все, – задумчиво нахмурился Ланкастер. – Он сказал «мы»… молодежь. Они не знают, что было до Солнцеворота, но с них достаточно того, что было еще недавно. Осайя действительно дал какую-то надежду, плюс, видите – кто-то работает у наших… Да, зря мы с вами ни разу не пытались поговорить с населением… они для нас – просто серая масса, не так ли? А оказывается, эта самая масса умеет думать и ждать чего-то. Причем ждать в первую очередь от нас, Андрей. Да, они справятся и сами, но сколько на это уйдет времени? Если не поколений? Не знаю, на что надеются эти хуевы клирики, но похоже, опираться им действительно не на кого. Людям религиозным голову забить еще можно, а вот такие, как этот – где-то они промахнулись с духовным воспитанием: результат вышел противоположный. Передавили, наверное. Если я правильно понял, этот заморыш вырос на стройке очередного храма. Все бы ничего, но теперь он знает, что кто-то где-то живет сыто, а раз так, опять таскать кирпичи за миску каши ему не хочется. И драться за «благодать» он действительно не пойдет, а скорее всего удерет и будет пробираться в район нашего строительства.