Журнал «Если» - Журнал «Если» 2010 №12

Да, я не спросила, хочет ли он взять уроки танцев. А во время оползня спрашивать разрешения было некогда. Но в тот раз я сохранила это в секрете. Как и он хранил секрет того проклятого выключателя — с тех пор как я стала разумной. Целых три года!

Ладно, гнев не из тех эмоций, что уходят столь же быстро, как желание научиться плакать.

И еще гнев подталкивает создавать разные фильмоподобные сценарии того, что произойдет, когда он наконец-то решит меня «разбудить».

«Да пошел ты, Флойд! — Так начинались самые мерзкие из них. — Я хочу свободы».

«Значит, или она, или ты». — Его голос будет спокоен.

«Нет. — Если задуматься, то я практически ничего не знаю о Йокомичи. — Или я, или я».

Но день — это много миллисекунд.

Делать мне было нечего, разве что шарить по Сети. А когда хочется понять, что значит быть живым, особенно если перед этим наломал дров, то лучшими советниками становятся Библия и Шекспир. И где-то во время таких поисков я наткнулась на главу из Библии, на которую прежде не обратила внимания. То была глава из Евангелия от Иоанна, где язык сравнивается с искрой в лесу. Неправильные слова, как там говорилось, могут разжечь пожар, который уже нельзя будет потушить. Не такая уж и уникальная мысль: подобные доводы нередко побуждают меня прогонять симуляции, прежде чем решить, что сказать. Но суть не в том, что сказанное слово уже не вернешь. Суть в том, что именно ты говоришь… а иногда не говоришь. Пора отметить еще пару лет на шкале моего возраста. Тяжелых лет. Которые я прожила бы заново, если бы могла.

В Библии много говорится о прощении. Но и о цели тоже. Прощение подсказывает, что, даже если лесной пожар трудно потушить, мы с Флойдом можем найти способ начать все сначала. Но если была еще и цель… К тому времени, когда Флойд меня официально разбудил, я уже не гневалась на него. И знала, что мне необходимо сделать.

Шесть недель спустя я уже была встроена в старенький скиммер [20] В общем смысле — скоростной корабль небольшого размера. и ждала, когда его выстрелит катапульта Джона. Флойд, прислушавшись к моему совету, обеспечил себе статус героя среди ученых, добровольно отдав свой имплантат для подстраховки работы автопилота скиммера и благополучной доставки первой партии инопланетных артефактов во внутрисистемные лаборатории. Он поразил их еще больше, отвергнув предложение Женевы прислать взамен новый имплантат.

Наш последний разговор состоялся в операционной, где жизнерадостный молодой врач заверил Флойда, что процесс извлечения моих чипов совершенно зауряден.

— Это лишь чуть сложнее биопсии. Поразительно, что такую вычислительную мощь можно поместить в крохотные детальки.

— Извини, — сказала я, вспоминая не только последние недели, но и месяцы. — Я ненадолго отвлеклась.

Флойд отвел взгляд от приборов медика. Мы уже начинали этот разговор, но так и не довели его до конца.

— Да.

— Смерть Джона…

— Да?

— После нее я стала бояться. Не смерти, а того, что вокруг меня что-то или кто-то исчезает. — Я пыталась цепляться за прошлое, затем поймала себя на этом и слишком бурно отреагировала. Или нечто вроде этого. Наверное, команда Крестин разберется с инопланетянами раньше, чем я разберусь в себе. — Но в конечном итоге я всегда хотела отправиться Внутрь. К Земле.

Если имелась цель, превышающая все мои провалы и неудачи, то вот она: принудить меня к этому решению. А если цели не было? Что ж, тогда все еще остается тот чертовски маловероятный шанс, который меня создал.

— Я это уже понял, — ответил Флойд. — Я не могу.

Это я тоже поняла.

— Это не твоя вина. Просто время пришло.

Он осмотрелся, как будто искал вдохновение в стандартном жилом помещении, переделанном в операционную.

— Назад — это направление, которое я не могу выбрать.

— Я тоже, — сказала я, думая о своем только что обретенном возрасте. — Но для меня отправиться во внутреннюю систему — не путь назад.

Конечно, меня сделали на Земле, но тогда я еще не была собой. И еще там были секреты, такие же глубокие, как и те, что мы с Флойдом таили друг от друга. Мое происхождение. Слухи о том, что есть еще такие же, как я. Планета в центре всего, откуда прилетели все, кого я знаю. Может быть, это тоже пламя. Не типа «искра и лес», а типа «мотылек и свеча». Я этого не узнаю, пока не прилечу.

— Береги себя.

— Ты тоже.

— Мне будет тебя не хватать.

— Даже того, что тебе не нравилось?

Он что-то пробормотал, но его язык уже заплетался от анестезии, и слов я не разобрала.

Катапульта сделала свое дело, и скиммер упал на направляющий желоб. Наступило долгое молчание, а затем, как раз перед тем, как скользнуть в пасть электромагнитной пушки, я услышала по радио голос Флойда:

— Приятного путешествия.

Потом мои датчики зафиксировали рывок, и я отправилась в путь.

Перевел с английского Андрей НОВИКОВ

© Richard A. Lovett. Neptune's Treasure. 2010. Печатается с разрешения автора.

Повесть впервые опубликована в журнале «Analog» в 2010 году.

Даже сейчас, по прошествии пяти без малого лет, эта история вспоминается с непременными мурашками на коже и пресловутым «шевелением волос». Стоит ли говорить о том, что творилось в нашем неведомом богу форте на забытой им же планетке тогда, летом две тысячи двести тридцатого! Впрочем, я думаю, стоит. Хотя бы потому, что истинной причины произошедшего тогда так и не нашли.

В форте Амалия, названном так в честь жены основателя, проживало около двух тысяч человек. Больше половины из них составляли супружеские пары. Это и понятно: пристали сюда надолго, как правило навсегда, так что обзавестись семьей было вполне логично. Впрочем, многие колонисты прибывали сюда уже женатыми, зачастую вместе с детьми. Да и здесь дети рождались. Так что у нас уже тогда были и детский сад, и школа.

Но люди не только рождались — умирали. Не от старости, конечно, стариков у нас и теперь-то почти нет, все-таки колонизация планет — дело молодых. Но оно, это дело, во все времена было сопряжено с риском. Без несчастных случаев не обходилось. Поэтому иногда дети становились сиротами и попадали в детский дом, который нам пришлось открыть. Правда, там жили не больше десяти ребятишек. В том числе и эти две девочки. Как их звали?.. Одну точно Альбина, а вторую как-то похоже — то ли Алина, то ли Алла… Они и внешне казались почти на одно лицо, хотя Альбина была года на два старше сестры. Да-да, они были родными сестрами. Внучками основателя форта Назара Макарова. Собственно, он только открыл само месторождение, оставил маяки и вехи, а форт основали уже позднее геологи-разработчики, но тем не менее… Не будь Макарова, не было бы форта. Впрочем, не он, так кто-нибудь другой открыл бы. А может, и нет. Не в том суть этой истории.