Андрей Ливадный - Ответный удар [= Последний из бессмертных]

Коготь внезапно исчез, поверхность глаза моментально подернулась костяными пластинами, десятиметровая лапа втянулась под панцирь, и ксеноморф бросился прочь, круша на своем пути исполинские деревья…

Серебристый диск разведчика мягко упал на землю и исчез среди бурой листвы. Экран вспыхнул и погас. Запись закончилась, а вместе с ней истончился кошмарный сон…

Иван смутно помнил руки Флоры, обнимавшие его, пытавшиеся унять дрожь, снять губительное напряжение рассудка, помнил ее глаза, полные непонимания и тревоги, понимал: находясь рядом, отдавая жизненные силы, она спасала ему если не жизнь, то разум.

…Когда он пришел в себя, Флоры рядом не оказалось.

Видения — неполные, обрывочные, не желающие складываться в логичную информационную картину, продолжали стыть осколками чужих воспоминаний.

Он с трудом встал, пошатываясь, дошел до двери ванной комнаты, открыл воду в душевой кабине.

Прохлада упругих, массажирующих тело струй воды, принесла облегчение.

Потеряв ощущение времени, Таманцев не знал, какой сейчас день или час. Да и неважно… Главное, что жив, сохранил рассудок, но Флора… Где она?

Блуждать по незнакомому дому в поисках? Нет, не годиться…

Коммуникатор. Он вспомнил о приборе мобильной связи, лежащим на столе.

Накинув халат, он вернулся в комнату, чувствуя, как понемногу проходит дурнота, возвращаются силы. Коммуникатор действительно лежал на столе подле кровати, но воспользоваться им Иван не успел: открылась дверь и вошла Флора, следом за ней показался андроид с подносом в руках.

Увидев, что Иван уже встал и даже принял душ, она едва сдержалась, чтобы не броситься к нему, но что-то остановило от порывистых проявлений чувств.

Не смотря на смутную память о событиях ночи, едва не стоивших ему рассудка, Таманцев вдруг почувствовал, что растерялся. Возникла неловкая пауза, но он преодолел внезапную несвойственную ему нерешительность, сделал шаг к своей спасительнице, взял Флору за руки, взглянул в ее бездонные, тревожные глаза и тихо произнес:

— Спасибо, милая…

Последнее слово обдало Флору жаром, словно горячая волна окатила с ног до головы, почему-то заставило обоих смутиться, отвести взгляд, но ситуацию спас андроид вежливо вклинившийся между ними, стремящийся, во что бы то ни стало поставить поднос с фруктами и напитками на низкий столик, подле которого располагались два кресла.

— Извините, позвольте мне пройти… — Он быстро расставил бокалы, затем, завершив нехитрую сервировку, отступил на шаг, повернулся к Шодан и спросил:

— Я могу быть свободен?

— Да, ступай. — Флора присела на краешек кресла, — Не забудь подать машину к девяти часам вечера.

— Будет исполнено. — Бытовой сервомеханизм удалился, неслышно прикрыв за собой двери.

— Ты уезжаешь? — Спросил Иван, так же сев в кресло.

— Мы уезжаем. — Поправила его Флора. — Сегодня ежемесячный Совет саттов. Большой прием, будут почти все жители города.

— Прошли сутки? — Иван все еще был погружен в свои обрывочные воспоминания. — Как ты? — Он посмотрел на Флору.

— Уже нормально. — Улыбнулась она, но за улыбкой и кажущейся беспечностью он увидел несколько едва приметных морщинок, разбегающихся от уголков ее глаз.

Сколько же ты отдала мне своих сил?

Хотелось встать, отбросить дурацкие условности, обнять ее…

Не вышло. Вопрос Флоры, остановил его порыв:

— Что случилось ночью? Ты едва не погиб…

— Произошел сбой. — Ответил Иван. — Информация, которую должен был получить мой рассудок, блокировалась. Видимо мозг в результате изменения подвергся определенной перестройке, — данные начали поступать, но возник внутренний конфликт, между передающими и принимающими нейросетями. Точнее сейчас объяснить не смогу, выяснить причину сбоя без специальной исследовательской аппаратуры невозможно. Нужно знать каким структурным изменениям подвергся мой мозг.

— Я ненадолго уснула рядом с тобой — Призналась Флора, отщипнув веточку винограда от грозди. — Мне приснился очень необычный сон. Могу рассказать, если тебе поможет?

— Конечно, расскажи.

Рассказ Флоры кое-что прояснил для Ивана. Во-первых, он понял, что все же получал информацию и его видения теперь начали обретать недостающую целостность — она видела то же самое, только более полно и подробно…

Во-вторых, Таманцев осознал, что между ним и Шодан существует ментальная связь, более глубокая, чем обычно для Теней. Она возникла в момент наивысшего напряжения моральных сил, и теперь вряд ли исчезнет.

В-третьих, он остро почувствовал, что должен любым мыслимым способом достать недостающую часть данных, не принятых Флорой и пропущенных его сознанием. Ситуация (по меркам галакткапитана) складывалась крайне тяжелая. Сейчас он еще не был готов делать окончательные выводы, но внутри уже засело чувство тревоги, ощущение незавершенности событий, словно кто-то намеренно выбил несколько звеньев логической цепи.

— Нам пора… — пальцы Флоры коснулись его руки, выводя Ивана из состояния глубокой задумчивости. Машина уже у входа. Тебе нужно переодеться.

Иван кивнул.

— По дороге объяснишь правила поведения?

— Конечно. Хотя никто не ждет, что ты станешь с первого дня придерживаться наших условностей.

— Не люблю привлекать к себе чрезмерного внимания. — Таманцев говорил, одевался, а думал о своем.

Не случайно он оказался тут.

Информация, паролем к открытию которой, несомненно, являлся образ метаморфа, пусть даже неполная, ясно указывала на иную планету, где существовали подобные формы жизни. Однако среди полученных данных не нашлось даже намека на присутствие Теней, Эмгланов или Избранных. Да и метаморф, запечатленный «автоматом катастроф» АРК, отличался от обитающих на Роке, отличался настолько, словно был, по меньшей мере, их эволюционным предком, но Таманцев прекрасно понимал, — подобная жизненная форма не может возникнуть в результате эволюции. Метаморфы — плод генной инженерии.

Кто- то создал их, так же как Теней и Эмгланов.

Главные вопросы сейчас: кто, когда и с какой целью разработал генетические модификаторы, способные (по опыту, полученному здесь, на Роке) воздействовать на уже взрослый, сформировавшийся организм, добавляя ему определенные способности?

Ответ придется искать тут.

Анфилады огромных залов блистали великолепием: повсюду царил свет, колонны, подпирающие своды истекали пурпуром, потолки, куда проецировались постоянно меняющиеся, находящиеся в повествовательном движении голографические фигуры, почему-то отливали ядовитым оттенком зеленого, пространство наполнял объемный золотистый свет, то собирающийся в сгустки, то рассыпающийся искрами «солнечных зайчиков».