Аластер Рейнольдс - Космический Апокалипсис

— Вы, конечно, знали, что я лишился зрения? — спросил Силвест, переводя взгляд с одного на другого. — На Ресургеме это всем известно. Об этом даже не говорят.

— Какое же разрешение они вам дают? — спросил Хегази с искренним интересом. — Я понимаю, их трудно назвать произведениями искусства, но готов спорить, вы видите в них на всех электромагнитных волнах от инфракрасного до ультрафиолета. Возможны и акустические изображения. А может, и электронное увеличение?

Силвест одарил Хегази долгим и твердым взглядом.

— Вам следует понять одну вещь, Триумвир. При обычном освещении с не слишком далекого расстояния я могу узнать лицо своей жены.

— Вот как… — Хегази продолжал любоваться Силвестом и, видимо, был очень заинтригован.

Теперь их повели в глубь корабля. В последний раз, когда Силвест был здесь, его проводили прямо в медицинский центр. Тогда Капитан еще более или менее мог передвигаться. Во всяком случае, на малые расстояния. Но сейчас Силвеста вели куда-то, где ему все было незнакомо. Это, конечно, вовсе не обязательно означало, что они находятся далеко от медчасти, ибо корабль по сложности не уступал небольшому городу и запомнить все его «улицы» и «переулки» было очень трудно. И все-таки Силвест чувствовал, что находится на совершенно неизвестной ему территории, что он идет по таким районам корабля — Саджаки и его товарищи называли их округами, — которых ему раньше не показывали. Если память его не подводила, то лифт сейчас уносил его от узкого носа корабля вниз, где конический корпус расширялся до максимальных размеров.

— Незначительные технические дефекты ваших глаз меня не волнуют, — сказал Саджаки. — Мы можем их легко выправить.

— Без работающей версии Кэлвина? Я так не думаю.

— Тогда мы просто вырвем глаза и заменим их чем-нибудь получше.

— Я не стал бы этого делать. Кроме того, Кэлвина у вас все равно нет, так что толку от всего этого будет чуть.

Саджаки что-то пробормотал себе под нос. Лифт остановился.

— Значит, вы мне не поверили, когда я сказал, что у нас есть дубль? Что ж, вы, разумеется, правы. У нашей копии огромные недостатки. Она стала совершенно бесполезной задолго до того, как мы попробовали обратиться к ней.

— Такое нередко случается с программным обеспечением.

— Да… Так вот, возможно, я в конце концов все же убью вас, — Саджаки плавным движением вытащил пистолет из кобуры, дав Силвесту возможность заметить бронзовую змейку, обвивающую ствол оружия. Тип пистолета был неясен — то ли лучевой, то ли пулевой, но Силвест не сомневался, что на таком расстоянии выстрел будет смертельным.

— Сейчас вы меня убивать не станете. Особенно учитывая, сколько труда вы положили, чтобы найти меня.

Палец Саджаки застыл на спусковом крючке.

— Вы недооцениваете мою склонность действовать по вдохновению, Дэн. Я могу убить вас хотя бы потому, что такой поступок был бы космически идиотским.

— Тогда вам придется искать кого-то другого, чтобы лечить вашего Капитана.

— И что же я потеряю? — зеленый огонек под нижней челюстью змейки сменился красным. Палец Саджаки побелел.

— Подождите, — сказал Силвест. — Не надо меня убивать. Неужели вы поверили, что я разбил единственную в мире копию сознания Кэла?

Облегчение Саджаки было очевидно.

— Есть и другая?

— Да, — Силвест кивнул на жену. — И она знает, где ее искать. Знаешь ведь, Паскаль?

Несколькими часами позже Кэл сказал:

— Я всегда знал, сын, что ты хладнокровный и расчетливый подонок.

Они находились возле Капитана. Саджаки увел было Паскаль, но теперь она вернулась вместе с другими членами команды, которых Силвест знал. И с Призраком, которого он надеялся никогда больше не видеть.

— Бесчувственное… предательское… ничтожество… — призрак говорил спокойно, как актер, произносящий роль только для того, чтобы рассчитать время и не впадать в эмоции. — Бессмысленная крыса!

— От ничтожества к крысе, а? — сказал Силвест. — Если иметь в виду перспективу, так это уже улучшение, не так ли?

— И не думай, сынок, — оскалился Кэлвин, наклонясь в кресле вперед. — Думаешь, ты такой неописуемо умный, да? Так вот, теперь я держу тебя за яйца, если предположить, что они у тебя есть. Они рассказали мне, что ты наделал. Как ты убивался ради того, чтобы произвести на них впечатление, будто ты разрушил их планы, — он возвел глаза к потолку. — Какое жалкое основание для отцеубийства! Я еще мог бы оправдать его, если бы ты оказал мне честь, укокошив меня ради какой-нибудь относительно приличной причины! Но нет! Это значило бы ждать от тебя слишком многого! Я не могу сказать, что ты разочаровал меня, ибо это означало бы признание, что была такая минута, когда я ждал от тебя чего-то значительного!

— Если бы я действительно убил тебя, — сказал Силвест, — то наш разговор мог бы выдвинуть ряд онтологических проблем. Кроме того, я всегда знал о существовании еще одного экземпляра тебя.

— Но ты убил одного из меня!

— Сожалею, но ты допускаешь одну из грубейших ошибок, с которыми я когда-либо встречался. Ты ведь всего-навсего программа, Кэл. Быть скопированным или стертым — для тебя обычная форма существования! — Силвест уже готовился к новым возражениям Кэла, но тот почему-то молчал. — И я сделал это не ради разрушения планов Саджаки. Мне было необходимо… его сотрудничество, как и ему — мое.

— Мое сотрудничество? — глаза Триумвира сощурились.

— Мы еще дойдем до этого. Пока что я лишь говорю, что, уничтожая копию, я знал, что существует дубликат, и вы меня заставите предъявить его или сообщить, где он находится.

— Значит, ваше действие было бессмысленным?

— Нет, ни в коем случае. Какое-то время я наслаждался, видя, как вы воображаете, что все ваши планы рухнули, Ююджи-сан. Риск стоил того, чтобы заглянуть в вашу душу. К тому же зрелище было не слишком уж симпатичное.

— Откуда ты… узнал? — спросил Кэл. — Что меня скопировали?

— Я думала, что его нельзя скопировать, — сказала женщина, которую им представили как Хоури. Она была низкорослая и похожая на лисичку, но вероятно, как и Саджаки, ей нельзя было полностью доверяться. — Я думала, существуют способы защиты от копирования — спойлеры и другие…

— Это касается только имитаций на альфа-уровне, милочка, — объяснил Кэлвин. — Я — не то! Нет! Я ведь просто низший уровень бета. И не важно, что могу пройти все тесты Тьюринга, главное, что, с философской точки зрения, сознанием я не обладаю. А стало быть, у меня и души нет. И по этой причине у меня не возникнет никаких этических проблем, если меня будет больше, чем один. Однако… — он с шумом перевел дыхание, заполнив таким образом тишину, которую кто-нибудь из присутствующих иначе мог бы заполонить своими высказываниями. — Не верю я больше в эту нейронно-познавательную чушь. Я не имею права говорить о себе, записанном на уровне альфа, поскольку эта запись исчезла два столетия назад, но я по каким-то причинам обладаю сознанием! Не знаю, может, на то же самое способны все модели бета-уровня, а может, я один, благодаря своей повышенной сложности, перевалившей через критическую массу. Не знаю. Я знаю только, что я мыслю, а потому дико злюсь.