Виктор Глумов - Школа наемников

— Спасибо. — Леке вытер губы банданой и отхлебнул еще воды. — И за спасение, и за приют. Не ожидал да­же, что такие благородные люди бывают.

— А ты меня не узнал? — вдруг рассмеялся Артур. Леке, ты правда меня не узнал до сих пор?

Чтото было в лице этого красавчика знакомое. Леке присмотрелся.

Давно, очень давно, в прошлой жизни...

Перед отъездом в Омегу? Раньше, гораздо раньше...

Мамка еще молодая, красивая, лежит на кровати пья­ная, золотистые волосы свешиваются до пола. Мужчи­на шагает в комнату, и свет керосиновой лампы падает на его лицо. Староста. Шакал. Похудей Шакал — полу­чился бы... правильно. Его сынок, Артур.

— Теперь узнал. — Леке пытался хотя бы улыбнуться, но лицо застыло маской: сейчас Старостин сынок заво­пит: «Шлю-у-ухин сын!»

Артур вскочил, сграбастал опешившего Лекса в объ­ятия, крепко приложил ладонью по спине.

— Земляки мы! — пояснил он Гусу. — Его из нашей деревни в Омегу забрали, когда мы еще пацанами бы­ли... Родная мать отдала. Дружище! Да что ты как не­родной?

— Извини, — Леке осторожно высвободился, — я про­сто... понимаешь, деревня, мама — это так давно было, я уже и забывать начал. Хотел офицером стать. А по­том испытание не прошел. Понимаешь, там как дела­ют: нужно убить человека. Я не смог. У меня ранили дру­га на этом испытании, и я не смог выйти на арену. А меня — сюда... Будто не понимают, что я всю систему изнутри знаю, все их планы. Что я смогу выжить.

На этих словах, как Леке и рассчитывал, 1ус подоб­рался. Брезгливая мина на его лице сменилась широкой улыбкой. Клюнул. И Артур клюнул — вон, кивает сочув­ственно, губу кусает... Вообще, странно. Артур-то не­бось убивал. Кетчеров тех же наверняка стрелял. А со­чувствует. Но хотя бы теперь его мотив ясен — земляка встретил.

— А что — выжить? — фыркнул Iyc. — Я уже три сезо­на здесь обитаю безо всякой подготовки.

Леке посмотрел ему в глаза. Сделать это было труд­но — хозяин пещеры взгляд отводил, пялился в сторо­ну. Курсант заговорил ритмично, слегка постукивая пальцами о пол, стараясь попасть в такт дыхания Iyca:

— В прошлые разы. Курсанты выполняли задания. Разные задания. Можно было выжить, если ты умен. Ты же знаешь. А теперь все будет по-другому. Задание да­ли: убить как можно больше. Омеговцы объединятся в группы. И будут убивать. Всех подряд.

Раздались сдавленные всхлипывания — это рыдала Вита, утирая нос ладонью. Артур слушал, открыв рот. Гус нахмурился, лоб складками собрал, отблески костра делали его похожим на мутанта.

— Как можно больше «мяса» убить? — переспросил он.

— Да. Как можно больше «мяса». Поэтому я удив­ляюсь: они отпустили меня на Полигон, а я же мно­го всего знаю. Видел карту, знаю, какое будет испы­тание.

— Хорошо... очень хорошо... — Гус встрепенулся, под­нялся и начал мерить шагами пещеру. — Это просто за­мечательно... что ты видел... Одному тебе тяжело при­дется, Леке.

— Ты же его прогнать хотел, — возмутился Артур, а теперь, значит...

— На его месте я бы тоже не очень-то доверял незна­комцам, — перебил Леке.

Гус покивал. Вита продолжала тихонько плакать. Леке старался не обращать на нее внимания.

— Соображаешь, — похвалил Гус Лекса. — Значит, так. Сейчас ложимся спать. Мне нужно подумать, что нам делать, а думать я предпочитаю на свежую голову.

— Совершенно правильно, — поддакнул курсант.

Он уже понял, как вести себя с этим человеком: вос­хищаться им не переставая, льстить побольше, в рот за­глядывать. И Гус сделает все, что потребуется, прини­мая чужие идеи за свои.

* * *

Леке спал чутко. Поэтому, когда к нему кто-то прижал­ся, он схватил врага и ударил наугад, вслепую, без зама­ха. Рука попала в мягкое. Враг тонко и сдавленно вскрикнул женским голосом.

— Что там? — хриплым со сна голосом спросил Гус из соседней «комнаты».

— Мне сон страшный приснился, — звонко отозва­лась Виточка, — прости, господин...

— Спи давай, — строго велел Гус и захрапел.

Леке замер. Стыдто какой! Женщина не хотела ни­чего дурного... наверняка не хотела. А получила в бок кулаком, хорошо не сильно. Она совсем рядом, слышно дыхание — прерывистое, легкое. Пахнет незнакомо — чем-то сладким, потом тоже пахнет, но не резко, даже приятно. Леке повернул голову и шепнул тихотихо:

— Извини.

Вита тут же подвинулась ближе, прижалась мягким телом к плечу, навалилась на грудь, жаркими губами прикоснулась к уху и зашептала:

— Ничего, это ты меня извини, я греться пришла, за­мерзла, а ты краси-и-ивый, молодо-о-ой...

Лекса охватило непонятное томление. Кости его стали, казалось, мягче глины, мысли разбежались.

Ладони Виточки скользили по его лицу, телу, и ше­пот ее, едва не заглушаемый ударами сердца, не пре­рывался:

— Красивый, такой краси-и-и-и-ивый...

Леке схватил Виту за плечи, притянул к себе, неуме­ло поцеловал, заставив замолчать. Губы у нее были го­рячие и мокрые, она зачемто лезла в рот Лекса язы­ком, это оказалось не противно, а даже приятно. Вита колыхалась под его руками, волнообразно изгибалась. Леке подумал, что она хочет освободиться из его объя­тий и отпустил, но Вита завозилась, щелкнула застеж­кой, второй, ухватила Лекса за руку, и в ладонь его лег­ла полная, тугая грудь. Дыхание сбилось. Вита склони­лась над парнем, скользнула волосами по его лицу. Он, кажется, сделал ей больно — Вита пискнула, потом за­шептала на ухо: «Тише, тише, аккуратней, не надо силь­но сжимать...» Леке был беспомощен, и женщина дела­ла с ним, что хотела. Освободившись от своих брючек и расстегнув куртку, она стащила с него штаны. Леке за­жмурился, хотя и так было темно, перед глазами вспых­нули радужные круги.

Вита забралась на него, оседлала, как ездового мани- са, склонилась... Лексу стало жарко. Он уже не мог ле­жать так, не шевелясь, но боялся помешать, и стыдно было за свою неумелость, робость, и мысли дурацкие лезли в голову — что нужно ведь ласковые слова гово­рить, наверняка нужно.

Вита качнулась, еле слышно хохотнула, впилась губа­ми в его губы. Леке не мог сдерживаться, и она поня­ла, она знала, как сделать мужчине хорошо, она была повсюду.

Мир вокруг перестал существовать. Не было ни пе­щеры, ни Полигона, ни Артура, ни храпа Гуса, только женщина, единственная. Его, Лекса, женщина.

* * *

...Он смежил веки и потянулся к Низшим. Низшие узнали, отозвались всплеском радости. Низшие почти не разум­ны, их легко подчинить, вот он и связал их: в единую сеть, он управляет ими, вкладывает свой рассудок, и Низшие смотрят, слушают и осязают за него, тянутся к своему хозяину.

Нет, не к хозяину. Низшие — руки, глаза и уши. Он — мозг.

Они — единое целое.

Сейчас Низшие в долине Полшона. Один развлекается с волками, другой — с «мясомтретий — с курсантами... Остальные тоже при деле. Пяти Низших достаточно, вместе с шестым Высшим они образуют устойчивое со­единение, живучий организм, вершину эволюции.