Виктор Глумов - Школа наемников

— Стреляйте вверх, а то своих покосим!

Но его никто не слушал, людей охватила паника. Вскоре Леке понял, что в схватке с тварями нож эффек­тивнее. Поддел — р-раз! Р-раз! Но летунов слишком мно­го. Один вцепился в волосы, второй прилепился к курт­ке сзади, ползет, подбирается к незащищенной шее. Леке с разгону припечатался спиной к камню — раздался хруст. Ту тварь, что на голове, сбил кулаком — она шмяк­нулась в костер, завоняло жженым мясом. Одновремен­но Леке поймал лезвием тварь, целившуюся в лицо.

— Стать спиной к спине! — командовал Артур. — Ко мне все, быстро, иначе не отбиться!

Молодец! Вовремя сообразил. Леке прижался к спи­не земляка. Да, когда тыл защищен, проще. Вскоре к ним присоединились остальные. Теперь можно было палить по сторонам.

Костер потух. Твари всё сыпались и сыпались, будто обезумели. Раненые, они ползли по земле и пытались ухватить за ботинок, вскарабкаться, дотянуться до че­ловеческой плоти. Казалось, что им поступил приказ: остановить противника ценой собственной жизни.

И вдруг поток мутафагов иссяк. Воцарилась тиши­на. Слышно было собственное хриплое дыхание да стрекот подыхающих летунов. Никто не верил, что все закончилось, и не спешил открывать спину. Первым решился Леке, шагнул вперед, схватил тварь, грызу­щую ботинок, и поднес к лицу: похожа на нетопыря, только крупнее. Ноздри вывернутые, на лапах — когти, крылья кожистые, с роговым крючком на сгибе. Даже издыхая, она старалась дотянуться, укусить, оцарапать крылом лицо. Леке свернул ей шею и выбросил трупик за камни.

Черные тушки ковром застилали площадку, копоши­лись, верещали, перекликаясь.

— Все целы? — еще не восстановив дыхание, спросил Артур.

Когото не хватало. Леке осмотрел свой поредевший отряд и понял: нет Гуса и Ломако.

— Где Iyc? — взъярился Авдей. — Где эта падаль?! Iyc, ползуна тебе в зад и в перед! Ползи сюда, отрыжка, не­кроз тебя побей!

— Зажилил схрон, — спокойно отозвался Петр.

— Идем его искать! — Авдей схватил карабин. — Да­леко не ушел!

— Где Ломако? — донесся взволнованный голос Арту­ра. — Ломако?!

Никто его не слушал. Авдей рвался на поиски Гуса, Петр его удерживал. Лексу пришлось вмешаться:

— Скорее всего, нет у него никакого схрона.

— А ты чего молчал?! Надо было на месте кончать эту гниду! Ты виноват! — Авдей налетел на Лекса, схва­тил его за грудки.

Курсант отшвырнул Авдея. Артур крикнул, обраща­ясь ко всем:

— Ломако где?!

Мутант покачал головой, потер виски. Перешагивая через трупики, Артур обогнул площадку, перед самым выходом в небо взметнулась стайка тварей и раствори­лась в темноте, открывая распростертое тело. Ломако лежал на спине, раскинув руки.

— Ломако? — Артур склонился над ним, разбросал дохлых тварей, поднял приятеля за плечи, тот сдавлен­но застонал.

Леке в два прыжка очутился рядом. Лицо киевляни­на опухло от укусов и ссадин, руки тоже были разодра­ны. Артур похлопал его по щекам, Ломако открыл единственный глаз и замычал. Только сейчас Леке за­метил, что у него нет ушей, значит, раньше этот чело­век был рабом.

— Да приди же ты в себя! — Артур его встряхнул — Ломако замычал сильнее.

— Артурка, затяни тебя в холмовейник! — заорал Ав­дей. — Ты чего не дал прикончить Падалыцика?

Артур оставил реплику без ответа, схватил Ломако под мышки и потащил подальше от входа. Леке шагал впереди и ногами раскидывал дохлых тварей.

— Что с ним? — спросил Артур у Лекса. Тот сел ря­дом с Ломако, потрогал его лоб, нащупал пульс.

— Не знаю. Наверное, эти мутафаги ядовитые, раны- то не смертельные. Царапины, а не раны.

По щеке Артура тянулась длинная ссадина. На разо­рванном рукаве его пиджака и на спине Леке заметил кровь. Если предположения верны, в кровь Артура тоже попал яд. Жаль, из отряда выбыли два лучших бойца.

Леке сел, прислонился к камню и закинул голову, со­зерцая усыпанное звездами небо. К сожалению приме­шивалось чтото еще, и Лексу это что-то не нравилось. Он не просто лишился бойцов, он потерял своих лю­дей. Если Ломако не очнется, его придется бросить. Бросить не «мясо» — боевого товарища. Они пили из одного ведра, ели из одной миски... Это ведь предатель­ство. Да и все задание с самого начала — предательст­во. Никакие тут не преступники, а обычные жители Пу­стоши, которым не повезло. Они верят Лексу...

...Был длинный коридор, как в казарме, только пло­хо освещенный. Навстречу шагали курсанты без лиц, пожимали руку, поздравляли. А Леке пер к зеркалу, бо­ясь, что тоже лишился лица. Вот оно, зеркало, — жал­кий осколок... Из неизвестности, гнусно улыбаясь, та­ращился Кир...

Вздрогнув, Леке проснулся: над Ломако дежурил Ар­тур, Авдей продолжал причитать, что 1ус убежал. Вре­мени прошло всего ничего. Курсант положил руку на плечо земляка — лицо Красавчика вытянулось.

— Как себя чувствуешь? Ты ранен.

— Мелочи, — отмахнулся Артур. — В ушах немного звенит, но это ерунда. Если яд и попал, то совсем не­много. Я здоровый, ничего мне не будет. — И посмот­рел с недоумением.

— Я подумал... — прошептал Леке. — Ты все сделал правильно, у тебя не было выбора. Омеговцы... Среди них тоже дерьма хватает.

Приковылял Орв, осмотрел киевлянина и вздохнул:

— Плохо-плохо, к утру умрет. Ф-фалко, хорофый был муфык. — Резко вскинул голову, уставился на Артура и провел пальцем по его щеке — парень отшатнулся. — Пло­хо. У кровософов яд. Они не нападают фтаями. Приле­тают ночью и пьют кровь. У людей — редко. Эти фтран- ные. Много фтранного. Голофа в голове. Ф-фледят.

— Ты точно в порядке? — спросил Леке.

Подумав, Артур кивнул. Подождал, когда Орв удалит­ся, и поделился подозрениями:

— Мне кажется, он както связан со всем, что проис­ходит.

— Не торопись с выводами. Совпадение. — Леке хлопнул в ладоши. — Выставляем караул. Первая сме­на — Артур и Петр, вторая — я и Авдей. Ломако выбыл, значит, потом Орв и кто-то еще...

— Орф-ф фам, вы уффтали, фпите.

Превозмогая себя, Леке кое-как расчистил от трупов

кровососов место для отдыха. Мгновение — и он прова­лился в сон, успев подумать, что никогда в жизни так не уставал.

Когда толкнули в бок, курсант вскочил, проморгал- ся: Артур. Измученный, усталый, в глазах странный блеск. Он рухнул на нагретое место и прохрипел:

— Ломако умирает.

Донесся протяжный стон. Посеребренное луной ли­цо бывшего раба блестело от пота, брови сошлись у пе­реносицы, от сжатых губ протянулась ниточка слюны. Он дрожал, выгибался всем телом и скрипел зубами.

Авдей просыпаться отказывался: мычал и отмахивал­ся. Пришлось хватать его за шкирку и ставить на ноги. Авдей хотел было кулаками помахать, но притих, нахох­лился, вцепившись в карабин.

Луна светила в середину площадки; отражая свет, глаза убитых тварей горели синим. Вдалеке выли вол­ки, вверху каркали заприметившие добычу падалыци- ки. Спикировали на скальный уступ, изогнули шеи — ждали, когда люди уйдут и оставят им дохлых крово­сосов.