Джо Шрайбер - Звёздные войны: Солдаты смерти

Хан ткнул пальцем в направлении, куда они шли.

– Оно идёт оттуда.

Чубакка увидел, что мальчик раскрыл рот от страха. Свет заморгал. Вуки услышал скрип и треск металла, не выдержавшего вес приближающейся к ним неизвестной сущности.

– Парень, отойди, – велел Хан, оттолкнув Трига в сторону и прицеливаясь из бластера. – Кажется, сейчас будет…

Потолок вздрогнул, прогнулся и раскрылся. Сквозь дыру Чубакка разглядел сплошную массу черноглазых лиц, рук и ног, которая уже пробивалась наружу. На некоторых была форма имперских служащих, на других – доспехи штурмовиков, там – наколенник, тут – наплечник или сломанный шлем. И только потом он понял, сколько же их там на самом деле – может быть, сотни, может быть, даже больше. Целая армия мертвецов! И они тянулись к нему.

Тянулись к мальчику.

Чуви так и не понял, кто же выстрелил первым. Один из них – он или Хан – или оба одновременно выпустили очередь бластерного огня по массе роящихся переплетённых тел. А потом уже было всё равно: какой–то важный конструктивный элемент потолка резко заскрежетал.

Как будто открылась дыра между миром живых и мёртвых. Тела посыпались лавиной смердящей жёлтой плоти и сломанных доспехов, хватких рук и орущих ртов. Некоторые приземлялись на ноги, некоторые – на все четыре конечности, да так и оставались, как животные, поднимали головы вверх и ухмылялись, скаля зубы. Глаза их были пустыми, безжизненными и отвратительно голодными.

– Назад! – скомандовал Хан.

Триг не пошевелился. «Заклинило», – решил Чубакка и дёрнул мальчика за руку, перемещая себе за спину и одновременно открывая огонь по тварям.

Толпа схлынула, словно они не ожидали стрельбы. Чуви поливал их неприцельным огнём, и шлемы доспехов разлетались на куски, являя взору распухшие полуразложившиеся лица с неизменным выражением гневной обиды. Хан, стоявший бок о бок с ним, что–то выкрикивал, но за шумом выстрелов ничего не было слышно. Коридор впереди наполнился дымом. Где–то далеко, словно на другом конце космоса, вуки почувствовал, как Триг схватил его, впился пальцами в руку, цепляясь за жизнь.

А твари всё прибывали – то ли прыгали, то ли падали вниз. Новые трупы – поверх старых. Чуви понял, что бесполезно поливать их из бластера – они всё равно будут прибывать. Он громко зарычал.

– Знаю, знаю! – Хан схватил его за руку. – Идите, я вас прикрою!

Хан указал на другой люк в конце коридора. Схватив мальчика в охапку, Чуви развернулся, бросился туда и, не оглядываясь, нырнул в люк. Через мгновение следом за ним нырнул и Хан, хлопнул по консоли изнутри, закрыв дверь, и выстрелил по панели управления. Чубакка уже слышал, как с обратной стороны вопят и набрасываются на дверь.

Переглянувшись с Ханом, Чубакка заметил на его лице нечто, чего не видел уже очень давно – настоящий страх. На мгновение Хан был настолько бледен, что шрам на его подбородке выделялся особенно сильно. Он будто резко состарился лет на двадцать.

Хан открыл было рот, но что–то ударило в люк с другой стороны с немыслимой силой и весом. Будто их неотвратимое будущее, сколь бы кратким оно ни было, только что объявилось по ту сторону двери с полным ртом сверкающих жёлтых зубов.

И они пустились бежать.

Когда Джарет Сарторис открыл глаза, он всё ещё сидел пристёгнутым в кресле спасательной капсулы. Голова болела, будто череп раскроили посередине посохом–гаффи. Правая нога была вывернута и придавлена частично разломанной передней панелью.

Осторожно, с большим трудом, он вынул ногу, подняв колено и медленно вращая лодыжкой. Он ждал острой боли, но так и не дождался.

Все суставы целы.

Капитан вдохнул и с облегчением выдохнул. Чувства понемногу возвращались. Он в космосе? Долго ли находился сознания?

Сарторис глянул в навигационный экран и проверил панель управления, всё ещё отсчитывающую минуты и секунды с момента отлёта с баржи. Если верить приборам, он отстыковался почти четыре часа назад, то есть он был без сознания с тех пор как…

Он повернул голову и посмотрел в разбитый иллюминатор.

И тогда Сарторис всё вспомнил.

Как и планировалось, он вылетел из «Чистилища», оставив братьев Лонго стоять с явным выражением страдания на лицах. Лёгкий укол совести, который он тогда ощутил, застал его врасплох. Неужели они думали, что он возьмёт их с собой?

Нет, конечно же, нет. Среди работников имперских объектов исполнения наказания ходила поговорка: детей здесь нет. Только заключённые, осуждённые, враги Империи – не меньше. Что бы ни произошло у него с их отцом – а Сарторис даже отдалённо не вспоминал о деталях смерти Лонго–сташего – сейчас это уже не имело для него совершенно никакого значения.

И всё же внутренний голос продолжал повторять, еле слышно, но неумолимо: «Ты убил их отца, а сейчас оставляешь и их умирать».

Ладно. Ну и что? В галактике вообще жизнь не из лёгких. Вот и отец Сарториса, мелкий воришка и наркоман, частенько жестоко избивал его в детстве, а останавливался только из страха, что убьёт мальчика. Однажды ночью, когда Джарету было всего шестнадцать лет, отец пришёл к нему с дубиной. Тогда мальчик впервые постоял за себя: вырвал оружие из рук отца и раскроил ему череп. Он никогда не забудет выражение лица своего старика, когда тот умирал – несказанное удивление, будто не понимал, за что это сын его так… Потом Джарет вытащил тело из хибары, где они жили, и бросил прямо на улице. Местные правоохранители явно подумают, что старик пал жертвой последнего из собственных бесчисленных неправильных решений. На следующий день Джарет соврал насчёт своего возраста, поступил на имперскую службу и больше не возвращался к прошлому.

У Сарториса не было детей. Во всяком случае, он о таковых не знал, и слава небесам. За всю свою сознательную жизнь он редко вспоминал орущее и беспокойное существо, которое когда–то называл своим отцом, как и о возможности самому стать отцом. Но когда спасательная капсула выстрелила из баржи–тюрьмы, оставив позади Трига и Кейла Лонго, Сарторис понял, что он всё это время не переставал вспоминать своего отца. На самом деле «вспоминать» – слишком сентиментально сказано. Джайлс Сарторис будто сидел рядом с ним и одобрительно кивал тому, как его сын, живший жизнью, полной злодеяний, подвёл под ними судьбоносный итог. И раз у Джарета Сарториса никогда не было своих детей, он с чистой совестью отправил в вечную тьму чужих.

Обо всём этом он размышлял четыре часа тому назад, когда неожиданно что–то пошло не так. Внутри капсулы заревели аварийные сигналы. В системе управления произошла серьёзная неполадка. Вместо того чтобы устремиться в космос, траектория движения изогнулась вверх, вдоль одного из бортов баржи. Он уставился в иллюминатор…