Сергей Кусков - Золотая планета. Пасынок судьбы

— Никто никогда не оставит в тылу вражеский купол, даже если он беззащитен, как ребенок. Они будут долбить его, и плевать на жизни гражданских внутри! Вы должны запомнить это, должны знать, если, не дайте боги, начнется такая война, безопасных мест не будет! Вы, каждый из вас, и юноши, и девушки, должны взять в руки оружие, и с ним в руках бить врага! Хоть из-за угла, хоть из-под земли! Но не давать ему ни минуты покоя! Чтобы он умылся кровью, чтобы проклял тот день, когда высадился на нашей планете…

Командор все заводился и заводился. Глаза наливались безумием, слюни брызгали изо рта. Все, находящиеся в аудитории, во избежание, уткнулись в станции и с трепетом «внимали», дабы тяжелый взор экс-майора не споткнулся об их персону. Я праздновал победу.

Наконец, спустя минут десять, командора отпустило.

— …Они прилетают сюда потратить денежки и потрахать наших девочек, но в душе каждый из них ненавидит нас! Ненавидит всем сердцем! И только на плечах наших солдат, простых венерианских парней с бронзовыми яйцами, держится вся наша страна! Таких, как вы! И вы не должны посрамить Отечество, случись беда! Всё! — он повернулся назад, увидел мою персону и вспомнил о её существовании. Но заряд уже вышел, сил осталось только на то, чтобы вяло бросить:

— Что-то еще хочешь сказать, Шиманьски?

— Шимановский! — вновь поправил я. Так же безрезультатно. — Следствие. Купольные города, даже хорошо вооруженные крепости, идеальные мишени…

— Садись, Шиманьски… — махнул командор, отпуская меня. Есть! Я это сделал! — Итак, тема сегодняшнего занятия…

Под его монотонное бормотание я проскочил к своему терминалу и опустился на стул, на ходу доставая из кармана информационную капсулу. Ну вот, теперь можно расслабиться и хоршенько обдумать разговор с куратором. Ой, не простой мужик, этот дон Алехандро!..

Звонок окончания урока прозвучал, как избавление. Мысленно поблагодарив всех существующих и несуществующих богов, я закинул рюкзак на плечо и направился к двери. Мозги кипели, к следующему занятию надо чуток встряхнуться.

Математика. Один из важнейших предметов. Идти к нему через четвертую оранжерею — небольшую живую рекреацию, где можно посидеть минут пять под сенью настоящих деревьев и глотнуть живого воздуха.

Оранжереи — тоже гордость школы. Далеко не в каждой, даже частной, они имеются. В нашей их аж пять. Совет попечителей считает, что юным чадам полезно дышать не регенерированной фильтрованной дрянью, а ароматом живой природы. А попечители в этой школе более чем боги.

На самом деле, природой тут не пахнет. В воздухе витает тот же аромат сухости, пластмассы и чего-то едко-затхлого, что и везде. Ну, есть примеси настоящего дерева, листьев, цветов, не спорю, но я никогда не чувствовал себя здесь таким уж «раздышавшимся». Проще сходить в аэросалон и дохнуть настоящим, привезенным с Земли воздухом, чем ловить здесь непонятно что. С этой точки зрения оранжерея себя не оправдывала. Но есть второй аспект, гораздо более важный для большинства из нас — «расслабон». В качестве отрыва от реальности это место помогает весьма и весьма! А это важно для человека, у которого мозги кипят от нагрузки.

Я никогда не был на Земле, но думаю, мне там понравится. Люблю настоящую зелень, деревья, травку… Ради этого постоянно тусуюсь в Центральном парке, огромной государственной рекреации в центре города, вмещающей в себя до пары миллионов человек, где действительно пахнет природой и зеленью. И здесь, в незамысловатой школьной оранжерее, сразу чувствую, как быстрее бежит в жилах кровь, а проблемы уходят на задний план. Так устроен человек: мы колонизовали всю Солнечную систему, полетели к звездам (правда, медленно летим), создали технологии, казавшиеся ранее невероятными, но так и остались в душе кроманьонцами, только-только слезшими с дерева и взявшими в руки палку. Мы те же, что были десять, двадцать, тридцать тысяч лет назад — так же живем, так же растим детей, так же бьемся друг с другом за кусок «вкусного». Женщины так же вынашивают и рожают младенцев, хотя технологии искусственного выращивания давно существуют и лет сто назад энергично использовались в военных целях. Мы едим продукты с теми же белками, жирами, углеводами и микроэлементами, только в несколько иной форме, дышим тем же воздухом, спим столько же часов в сутки, страдаем от тех же финансовых, экономических, политических и социальных кризисов, что и много лет назад.

Мы — те же. Только вместо копий и луков вооружены космическими деструкторами и ручными плазмо- и иглометами. И нам нравится, как и пещерным людям, посидеть у костра под деревом, вдохнуть чистого утреннего ветерка, хлебнуть кристальной водицы из живого ручья…

…Но вокруг лишь металл и бетонопластик купольного города, разделенного на районы, шлюзы переходов, стены, вентиляционные шахты, коммуникации, теплоотводы. И затхлость, въевшийся в кровь аромат пластмассовой затхлости кругом!

Затхлость воздуха, затхлость регенерированной воды в кране, затхлость жизни, отделенной от нормальной среды обитания тяжелой вязкой раскаленной атмосферой и миллионами километров пустоты…

И только такие вот рекреации дают нам надежду, что не все еще потеряно, дают почувствовать себя настоящими людьми, какими должны быть, а не пробирочными тепличными индивидами.

Я присел у фонтана, плеснул горсть воды в лицо, и не долго думая, залез на парапет с ногами, облокотившись спиной о статую. До следующего занятия минут десять, как раз хватит, чтобы прочувствовать себя тем самым кроманьонцем.

Оранжерея быстро заполнялась — я тут не один такой, любитель натурального. Вскоре в рекреации стало не протолкнуться — все свободные кусочки лавочек, парапета фонтана и даже голой земли были заняты галдящей толпой молодежи.

Это довольно интересно, наблюдать за людьми на перемене. По их походке, по выражению лиц, по морщинкам в уголках глаз, по подрагиванию кончиков губ или частоте дыхания можно запросто определить, какое у кого настроение, кто о чем думает, кто чем занимается, у кого какой характер. Кто внутри — говнюк, а кто еще так себе. Но сейчас наблюдать за кем-то было лень, и я прикрыл глаза, слушая шум падающей рядом в фонтане воды, ни о чем не думая.

— Шимановский, вот ты где! — Рядом со мной на парапет приземлился зад длинноногой смуглой брюнетки с необъятным бюстом. Хотя, дело вкуса, кому-то он покажется в самый раз, но я такие не люблю. Впрочем, я не столько не люблю бюст, сколько её обладательницу. Эмма Долорес, та самая тупая дылда, что засыпалась у командора на простейшем вопросе, собственной персоной. — Я почему-то знала, что ты будешь здесь!

— Наверное, пораскинула мозгами? — съязвил я.