Мюррей Лейнстер - Звездный врач

Но, очевидно, дела могли обстоять намного хуже. Общеизвестно, что везде женщины становятся такими, какими их хотят видеть мужчины. Девушки, в частности, готовы перенять любые привычки, которые по нраву их мужьям в перспективе. И в заново создаваемом обществе могли бы возникнуть традиции, вызывающие отвращение. Но не возникли. Продолжают действовать глубоко укоренившиеся инстинкты. В женщинах — молодках и девицах — по-прежнему проявляется чувство заботы о маленьких детишках, даже если те не их собственные. И рассказ Фредерикса…

— В любом случае, — сказал Кэлхаун. — Раз что-то не так со здоровьем детей…

Юный Уолкер сделал приглашающий жест и пошел в сторону домов. Лицо его становилось все более хмурым. Наконец, он попытался защититься.

— Ты, наверное, заметил, что в городе не много народу?

— Да, заметил.

— Мы еще не совсем организованы, — продолжал защищаться Уолкер. — Мы пока не занимались ничем, кроме строительства. Нам нужно организоваться, прежде чем построить настоящую экономическую систему. Некоторые из прибывших попозже умеют только строить. Но и они готовы к ней, город будет заселен. У нас будет такая же здоровая система производства и распределения благ, как и везде. Просто революция только-только закончилась В определенном смысле, она продолжается. Зато теперь этот мир будет таким же, как все остальные, только лучше.

— Я вижу.

— Большинство живет в небольших поселках вроде этого — поближе к выращиваемым посевам. Люди растят себе пищу и все такое. На первый взгляд, мы можем показаться тебе примитивными, но среди нас много отличных техников! Когда они преодолеют отвращение к работе на стариков и перестанут делать вещи только для самих себя, дела пойдут отлично. В конце концов, нас не готовили полностью построить все. Просто мы должны были подготовить мир, который потом отберут старики с Федры. Но мы сохраним его для себя!

— Да, — вежливо согласился Кэлхаун.

— Мы создадим все, чего пока нет, — агрессивно напирал Уолкер. — У нас будут деньги, кредит, наемный труд и все остальное. Просто сейчас самозащита — главная задача каждого.

— Да, — снова поддакнул Кэлхаун. К нему относились не совсем как к врагу, но и не воспринимали как абсолютно нейтрального.

— Старшие из нас переженились, — твердо продолжал Уолкер, — мы понимаем ответственность и полностью владеем ситуацией. Как бы то ни было, нам лгали и нас это обижает. И мы не позволим старикам командовать нами, мы доказали, что сами в состоянии управлять этим миром.

Кэлхаун промолчал. Они подошли к дому. Уолкер повернул, чтобы войти, жестом пригласив Кэлхауна пройти с ним. Тот остановился.

— Минуточку! Парень, который подвез меня… Когда он внезапно появился, по крайней мере одна женщина убежала и сразу же появились вы, мужчины… м-м-м… явно настроенные на драку.

Уолкер покраснел от злости.

— Я же говорил, что у нас есть техники. Некоторые из них делают приспособления для ухода за детьми, совершенно безобидные. Но они пытаются их использовать… чтобы шпионить за старшими. За нами! Вторжение в личную жизнь. Нам не нравится… ну… они пытаются установить психоцепь поблизости. Им… кажется забавным… подслушивать… о чем люди говорят и чем занимаются…

— Психоцепь может быть полезной, — заметил Кэлхаун, — или абсолютно чудовищной. С другой стороны…

— Ни один порядочный человек, — отрезал Уолкер, — не стал бы делать этого. И ни одна девушка не будет иметь дела с человеком… Но есть же такие идиоты…

— Ты описал класс преступников. Но вместо того, чтобы воровать у других имущество, они хотят украсть ощущения. Вроде подглядывания в замочную скважину, подслушать, какие чувства испытывают другие к тем, кто им дорог, о чем они между собой говорят и чем занимаются. Кстати, это ведь одна из задач борьбы с преступностью, не так ли?

— Не может быть цивилизации без проблем, — парировал Уолкер. — Но мы стремимся к… — Он открыл дверь. — Моя жена работает с малышами, которых старики спихнули на нас. Сюда, пожалуйста.

Он показал вовнутрь дома. Это было одно из укрытий, построенное в рамках бешеной строительной программы, призванной обеспечить пристанищем беженцев с Федры. В нем было еще неуютней, чем в производственном помещении. Пол был недоделан. Стены не оштукатурены. Оборудование на виду.

Но все-таки была предпринята попытка придать помещению жилой вид — его покрасили.

Когда из соседней комнаты вошла девушка, Кэлхаун все понял. Она была моложе мужа, но не намного и отнеслась к гостю с ем подсознательным страхом, с каким домохозяйка всегда следит за пришедшим в надежде, что он не заметит беспорядка в доме. Молодая жена обладала тем инстинктом женщины, который намного древнее традиций. Долг и преданность могут быть отброшены, но понимание домохозяйкой ее роли незыблемо.

— Познакомься, это представитель Медицинской Службы, — коротко представил Кэлхауна Уолкер. — Я сказал ему, что у нас проблемы с некоторыми из детишек. А это моя жена Эльза.

— Чи! — вмешался Мургатройд, не отрываясь от шеи Кэлхауна. Внезапно осмелев, он слез на пол. Эльза улыбнулась ему.

— Да он совсем ручной, — обрадовалась она. — Может…

Кэлхаун протянул руку. Девушка пожала ее. Мургатройд важно подал свою черную лапу. Взамен конфликтов и ненависти, здесь он попал в привычную атмосферу дружественного общения и все больше чувствовал себя как дома.

Забавно было смотреть, как зверек ведет себя совсем по-человечески.

— Он просто восхитительный! — пришла в восторг девушка. — Можно, я покажу его Джеку?

— Эльза занимается с малышами, — объяснил Уолкер. — Она говорит, что с ними происходит что-то непонятное. Давай его сюда, Эльза.

Хозяйка исчезла и через минуту вернулась с маленьким мальчиком. По всей вероятности, ему было шесть-семь лет. Худенький, с блестящими глазами, он совершенно пассивно сидел у нее на руках. Эльза опустила его в кресло, он настороженно огляделся, но даже не пошевелился. Увидев Мургатройда, просиял. Тормал направился к человеку почти одного с ним роста. Важно протянул лапу. Малыш захихикал, но рука его продолжала безжизненно покоиться на коленях.

— Он ничего не хочет делать, — отчаивалась Эльза. — Его мускулатура в порядке, но он не хочет ею пользоваться! Просто сидит и ждет, пока за него все сделают! Ведет себя так, словно потерял саму идею движения и даже совершения любых поступков вообще! И это свойство начинает проявляться и у других детей! Они просто сидят! Они достаточно способные… они все видят и понимают — но они просто сидят!

Кэлхаун осмотрел малыша. Лицо его старательно оставалось бесстрастным. Но он вздрогнул, коснувшись тоненьких, как спички, ручек и ножек ребенка. Все мускулы были жидкие, как кисель.