Мюррей Лейнстер - Звездный врач

Затем рокочущий бас, который у Кэлхауна ассоциировался с Федрой.

— Не путайся под ногами, медкор! Раз дети наши больны, мы идем к ним.

Мы как раз подошли к черте, за которой двигатели не работают. Взорвав решетку, мы опустим посадочный корабль и высадимся на Псе! Через полчаса наша бомба достигнет цели! Меньше чем через три часа мы высадим десант!

Уйди с дороги!

Кэлхаун ответил очень грубыми и крайне неприличными словами. Он наткнулся на предельно эмоциональную патовую ситуацию между враждующими сторонами, каждая из которых была не права. Бешеная ярость старшего поколения Федры, отгороженного от мира, на который они отправили своих детей, чтобы спасти их от неминуемой гибели, была сравнима с озлобленным бунтом молодежи, немыслимо перегруженной непосильной работой и заботами до такой степени, что никто не смог бы вынести подобное. Ситуация, в которой компромисс невозможен, поскольку ни одна сторона не согласилась бы признать даже частичной победы противника. Ссора могла закончиться только битвой до победного конца. И, кто бы не победил в ней, ненависть к противнику сохранится. Ибо ненависть такого рода не нуждается в обосновании.

Избавиться от нее можно, только сменив на еще более сильную ненависть.

Кэлхаун от бессилия заскрипел зубами. Медкор мчался прочь от залитого солнцем Пса-3. Не далее, чем в нескольких тысячах миль, сосредоточился флот Федры. Его экипаж неистовствовал, но сердце каждого переполняла тревога за судьбу врага, с которым предстояло сразиться.

На земле ненависть поглотила старших колонистов — группу юных воинов в особенности, потому что именно для этой группы она наиболее подходяща но и здесь она причиняла не меньшую боль, потому что, даже будучи правы, они были неправы. Каждый импульс благородства, который в свое время заставлял их работать до изнеможения, до мятежа, теперь протестовал против последствий этого мятежа. И тем не менее они верили, что мятеж обоснован.

Мургатройда раздражал непрекращающийся грохот аварийных ракет. Он взобрался на колени Кэлхауна и заявил протест:

— Чи! — очень настоятельно. — Чи-чи!

— Мургатройд! — заворчал Кэлхаун. — Правила Космической Службы гласят, что, в случае необходимости, члена экипажа медкора можно списать в расход. Я сильно опасаюсь, что подошла наша с тобой очередь. Ну, держись!

Мы попробуем провернуть одно дельце.

Он развернул медкор хвостом вперед и на полную силу запустил ракеты.

Корабль будет тормозить даже быстрее, чем набирал скорость. Затем настроил индикатор ближайшей массы на максимальную разрешающую способность. На нем появилась быстро удаляющаяся масса из земли и камней Пса. Затем настроил сканер для наблюдения за определенным участком неба.

— Поскольку родители почувствовали себя оскорбленными, — рассуждал он, — то они сделали снаряд, который проложит себе дорогу сквозь любые препятствия, которые расставят на его пути. А, значит, он должен быть управляемым. Очень сомнительно, что на планете есть космический корабль, который смог бы с ним сразиться. По крайне мере, никто о нем не упоминал.

Значит, он готов сражаться только с хламом, которым могут усеять его курс с помощью решетки. Это хорошо. Более того, отцы, являясь таковыми, не сделают снаряд высокоскоростным. Им хочется иметь возможность отозвать снаряд в самую последнюю минуту. И они на это надеются.

— Чи! — настаивал на своем неприятии ракетного грохота Мургатройд.

— Поэтому мы станем по возможности больше непопулярными среди родителей, — дальше рассуждал Кэлхаун, — и, если нам удастся выжить, добьемся еще более сердечной ненависти от их сыновей. И тогда, благодаря всеобщей ненависти к нам, им удастся хоть чуточку терпеть друг друга.

Таким образом, возможно, разрешится проблема общественного здоровья на Псе-3.

Он тяжело вздохнул. На экране индикатора ближайшего объекта появилось изображение предмета, движущегося к медкору. Сканер воспроизвел информацию в мельчайших деталях. Небольшой объект двигался к планете со стороны космоса. Его скорость и курс…

С удвоенным ускорением Кэлхаун ринулся наперехват, в то же время заставляя корабль терять скорость убегания.

Десятью минутами позже из космофона донеслось рычание:

— Медкор! Как ты считаешь, чем это ты сейчас занимаешься?

— Ищу приключений на свою голову, — последовал короткий ответ.

Тишина. На экранах появилась крошечная яркая горошина, возникшая из пустоты и медленно приближающаяся. Кэлхаун рассчитал свой курс. Затем изменил его.

— Медкор! — донесся взволнованный голос. — Уйди с дороги нашего снаряда! Это мегатонная бомба!

Кэлхаун небрежно парировал:

— Those who in quarrels interрose, must often wiрe a bloody nose. — И добавил:

— Я знаю, что это такое.

— Оставь ее в покое! — все больше злился голос. — Решетка на земле засекла ее. Они запускают камни, чтобы взорвать ее.

— Они плохие стрелки, — ответил Кэлхаун. — Ведь по мне промазали!

И нацелил свой корабль. Он знал, на что тот способен, как только может знать человек, пролетавший на нем очень и очень долго — абсолютно точно знал все его возможности.

Ракета издалека — управляемый снаряд с мегатонной боеголовкой яростно дымя, появился на фоне звезд. Как могло показаться со стороны, Кэлхаун пошел на таран. Ракета, хоть и управляемая на расстоянии в многие тысячи километров, вильнула, чтобы избежать столкновения. Нужно время, чтобы сканер зафиксировал и передал ситуацию, сигнал достиг флота Федры и контрольные импульсы вернулись назад. Кэлхаун рассчитывал на это. Должен был. Но он и не шел на таран. Он вынуждал снаряд уклониться. И добился этого. Ракета свернула в сторону, Кэлхаун развернулся и головокружительный трюк, от которого волосы на голове встают дыбом пламенем дюз прошелся по всей длине снаряда. Толщина пламени не больше полудюйма, но температура — как на поверхности звезды, Оно аккуратно разрезало снаряд пополам. Ужасная вспышка, которую почти физически ощутил Кэлхаун — взорвалось горючее. Атомная бомба — единственная из известных бомб, которая не взорвется, если ее разрезать пополам.

Остатки управляемого снаряда продолжили свой путь к планете, но вреда они уже не причинят.

— Отлично! — холодно изрек космофон, но Кэлхауну послышалось облегчение в голосе. — Ты только задержал нашу высадку и обрек на смерть от инфекции лишние жизни!

Кэлхаун проглотил что-то, что, как он полагал, было его под ступившим к горлу сердцем.

— Ну что же, — сказал он, — посмотрим, так ли это.

Корабль потерял свою космическую скорость еще до встречи со снарядом.

Теперь он все быстрее падал назад. Чтобы осмотреться, Кэлхаун выключил ракеты. Включив на мгновение дюзы, выровнял корабль параллельно земле.