Питер Дэвид - Легионы огня: из темноты

— В этом, — произнес Г'Кар без малейшего сожаления, — и заключается основная опасность для того, кто решил стать героем.

— Или мучеником, — напомнил ему Гарибальди. — Надеюсь, что вы не хотите им стать.

— Ну же, мистер Гарибальди… я не понимаю, отчего вы так беспокоитесь, — Г'Кар, казалось, был весел как никогда.

Шеридан повернулся к Деленн.

— Ты увела Дэвида?

— Он вернулся к своему наставнику. Сказал, что так и не понял, кто же решает, когда наступает наиболее удобное время для мира.

— И что ты ему ответила?

— Я посмотрела ему прямо в глаза и сказала: «Я решаю. А если меня нет поблизости, то решает твой отец».

— Вот как. И что он ответил?

— Он сказал: «Это до тех пор, пока рядом не окажется дядя Майк».

— Я его убью, — сказал Гарибальди.

Это вызвало у Шеридана взрыв громкого смеха. Деленн любила слушать его смех, потому что он так редко смеялся. На него навалилось столько обязанностей, столько потрясений. Деленн хотелось, чтобы он смеялся как можно чаще. Он отчаянно в этом нуждался. Как и она.

Всего лишь шесть лет…

Иногда ей казалось, что годы пролетели, как одно мгновение. А иногда…

Иногда время казалось ей вечностью.

Меня все больше беспокоит моя память.

То, что произошло много лет назад, я помню отчетливо. Могу вспомнить каждое слово, каждую деталь каждого мгновения, случившегося десять, двадцать или тридцать лет назад. Я помню, что именно я почувствовал, когда в детстве упал на бегу и расшиб себе коленку. Эта острая боль отчетливо всплывает в моей памяти.

Но я не могу вспомнить, что именно я делал прошлой ночью за ужином.

Я вынужден сильно напиваться, чтобы занести в мой дневник кое-какие деликатные записи, потому что мне не хочется, чтобы мой… союзник… узнал то, о чем я пишу. Проблема в том, что все это начинает сказываться и на мне.

Это и возраст… …и это зеркало.

Я смотрю в зеркало и вижу там незнакомца…. хотя, к сожалению, это мое отражение. Таким я видел себя во снах…

Мои сны…

Дурла и его сны. Теперь это тема для обсуждения…

Я много раз пытался вспомнить, что же случилось на вчерашнем заседании министров. Там был Дурла, это я помню. У него был странный вид, и он снова говорил о снах, которые ему снились, о том, что ему в них привиделось, и представил проекты и разработки нового грандиозного оружия.

Другие рассматривали его работу и называли Дурлу провидцем. Вот как они теперь его называют: Провидец. Одним из величайших пророков в истории Примы Центавра. Заняв пост премьер-министра, он начал говорить о том, что все эти годы его вели сны. Когда он был всего лишь членом моей личной гвардии, подобные высказывания вызвали бы смех. Теперь же… теперь все восхищенно ахают и поддакивают, говорят, что мы живем в удивительное время, раз среди нас есть такие пророки.

Это смешно. Это абсурдно.

Но… эти штуки действительно работают. Или, по крайней мере, наши ученые сумели заставить их работать. Прима Центавра, созданная в воображении Дурлы.

Странно. Это вызывает у меня странное чувство ностальгии. Я вижу его чертежи оружия, кораблей… и меня пробирает такой же озноб, как и при виде кораблей.

Теней в небе над Примой Центавра. Они были черными и страшными, при взгляде на них казалось, будто ты погружаешься в самое сердце безумия. Я задумался об этих снах, и о том, что их порождало, но спрашивать было бесполезно. Дурла или не понимал, или ему было все равно.

Нет, его мысли были заняты двумя предметами: планами по восстановлению нашей военной мощи, и желанием уничтожить саботажников, которые продолжали беспокоить его и мешать его действиям. Их деятельность была незначительной и не могла остановить прогресс. На каждый уничтоженный ими военный завод строилось пять. Они не могли идти против течения так же, как коралловый риф не может сдержать океан. Но, тем не менее, их присутствие раздражало, и Дурлу по-прежнему злили их действия.

Боюсь, рано или поздно об этом придется задуматься. И мне не нравится думать о том, в чью голову могут придти эти мысли.

Моя память…

На днях я увидел прелестную молодую женщину, идущую по коридору. Я заговорил с ней, улыбнулся ей, почувствовав себя на мгновение прежним Лондо. А потом я осознал, что это была Сенна, девушка, которую я взял под свою опеку много лет назад. Я давно не видел ее. Она так и не вышла замуж, не найдя себе избранника. Вместо этого она посвятила себя воспитанию детей министров.

Насколько я понял, она им очень нравится.

Ужин!

Прошлой ночью я ужинал с Виром. Теперь я вспомнил. Я не помню, что мы делали…. но он был там. И там была Сенна. Они вели весьма оживленную беседу, насколько я помню. Иногда мне кажется, что меня там вообще не было.

А иногда думаю, что я — это не я.

Милифа из Дома Милифы ворвался в кабинет Дурлы, не в силах сдержать возбуждения:

— Это правда? — спросил он, прежде чем Дурла успел открыть рот. — То, что я услышал, правда?

Дурла откинулся назад и улыбнулся. Милифа всем своим видом излучал силу.

Необыкновенно привлекательный, крепко сложенный, он стоял во главе одного из самых влиятельных Домов во всем Центаруме. Хотя он старательно скрывал свое возбуждение, его темные глаза вспыхнули, когда он снова произнес:

— Это правда?

— Может, вы дадите мне возможность вставить хотя бы слово, друг мой? Или вы так и будете спрашивать?

Милифа отступил назад и глубоко вздохнул.

— Не советую вам играть со мной, Дурла.

Любой, кто осмелился бы сказать Дурле подобные слова, подвергся бы суровому наказанию. Но Милифа мог себе это позволить.

— Да. Это правда, — ответил Дурла.

Милифа заметно расслабился. Дурла никогда еще не видел этого крепкого аристократа настолько взволнованным. Даже в тот день, когда был убит его сын.

Трок, Милифа умудрялся держать свои эмоции в узде.

— Четыре… года, — недоверчиво произнес он. — Прошло четыре года с тех пор, как был взорван дом Первых Кандидатов. Четыре года с тех пор, как мой сын и его друзья погибли от рук этих… этих… — он задрожал от еле сдерживаемой ярости.

— Мне нет прощения, дружище, — сказал Дурла, — за то, что нам пришлось потратить столько времени, чтобы схватить одного из виновников взрыва. Это действительно было нелегко. Я не знаю иного способа борьбы с ними.

— Нелегко, да, — угрюмо сказал Милифа. — Возможно, заняв место премьер-министра, вы утратили ту сноровку, которой обладали, будучи министром.

Внутренней Безопасности.