Питер Дэвид - Легионы огня: из темноты

И он получил тот самый ответ, на который надеялся.

Кто-то внизу прокричал:

— Потому что мы центавриане!

И тут же закричали все остальные.

— Да! Мы центавриане! — воскликнул Дурла, получив одобрительные вопли в ответ. — И в тех случаях, когда у нас есть выбор, нам не нужно ничего, кроме победы! Полной победы! Победы, несмотря на террор! Победы, несмотря на долгий и трудный путь к ней, но без победы нет жизни!

— Победа! — закричал народ на улицах.

— Мы не должны сдаваться или бояться, — продолжал Дурла. — Мы должны идти до конца. Мы должны сражаться в одиночку, сражаться на планетах, в гиперпространстве, сражаться за Пределом. Мы будем сражаться с растущей уверенностью и растущей силой в космосе, мы должны защищать наш мир всеми способами. Мы будем сражаться в астероидном поле, в туманностях, среди звезд — но мы никогда не сдадимся!

Ответом был оглушительный рев толпы, казалось, что он продлится вечно.

Дурла упивался им, впитывая в себя все поклонение, которое получал. Он отступил назад с балкона, чтобы выслушать поздравления министров.

— Отлично сказано! Очень хорошо сказано! — бормотал Куто, и другие вторили ему.

Лишь Лондо, казалось, что-то хотел сказать.

— Скажите мне, Дурла, как, по-вашему, отреагирует Шеридан, когда до него дойдут слухи о вашей речи? Вы не подумали о том, что он может нанести удар первым?

— Нет, Ваше Высочество, я так не думаю, — твердо ответил Дурла. — Если он и его драгоценный Альянс не напали из-за наших атак, то определенно они не станут нападать из-за наших речей. Они просто будут потрясать оружием, вот и все. Но наш народ поймет, что к чему. Они поймут и запомнят, и когда придет время…

— То они будут знать, что мы никогда не сдадимся, — сказал Лондо.

— Именно так, Ваше Высочество.

— Будем надеяться, ради вашего же благополучия, что президент Шеридан именно так все и поймет, — сказал Лондо.

Крики все продолжались, и Дурла заметил, что наравне с его именем имя «Моллари» выкрикивают с не меньшим энтузиазмом. Но потом он успокоился, вспомнив, что народ на площади на самом деле всего лишь часть популярности.

Везде был Дурла, и только Дурла. И так и должно быть. Пусть народ выкрикивает имя Моллари вместе с именем Дурлы, раз им так нравится. Потом они поймут истинное положение вещей.

Прежде Дурла чувствовал, что никто даже не знает его личных достижений и внутреннего величия. Но те времена были в далеком прошлом. Он мог быть щедрым, получая силы от поклонения, источаемого народом. Временно. Моллари слабел с каждым днем. Определенно, он еще достаточно крепок, но его кашель становится все сильнее. Это признак чего-то более серьезного, более опасного для здоровья императора. Но по каким-то причинам Моллари упорно отказывался от медицинского обследования. А Дурла не собирался на нем настаивать.

Крики становились все громче и громче.

— Ваше Высочество, они зовут вас, — сказал Дурла, низко поклонившись, что отчасти походило на насмешку. — Может, нам стоит вернуться на балкон и ответить на их обожание?

— Меня никогда не радовало чье-либо обожание, премьер-министр, — сказал Лондо с усмешкой. — Но если это вам льстит… — и он махнул, указывая, что они выходят на балкон. Они вышли наружу и снова помахали руками толпе. Народ закричал в один голос, выкрикивая их имена, молясь за них так громко, что.

Великий Создатель должен был это услышать.

А потом раздался выстрел.

Сначала я ничего не услышал, так как все заглушали крики толпы. Вместо этого я ощутил острую боль во лбу. Я прижал ладонь к голове, дабы увидеть, что это могло быть, и моя рука окрасилась кровью. А потом раздался звук рикошета или чего-то подобного.

«Меня застрелили», — подумал я мгновение спустя. Я не ощущал страха или беспокойства, напротив, испытал чувство удовлетворения. Меня так долго преследовал образ Г'Кара, вцепившегося в мое горло, что я почти поверил в это.

Если я погиб от руки неизвестного убийцы, значит, смог изменить свою судьбу.

От этого я испытал слабое удовлетворение, но это ощущение несколько запоздало.

Прежде чем я успел что-либо обдумать, меня оттащили назад гвардейцы из личной охраны. Дурлу также увели с балкона. Генерал Райс лично осмотрел голову Дурлы, дабы убедиться, что тот не ранен. Народ внизу все еще ликовал: они по-прежнему не понимали, что случилось.

— Император ранен! — закричал один из гвардейцев.

И тут Дансени встал передо мной. Он произнес громко и твердо, тоном, не требующим возражений:

— Отойдите. Дайте мне взглянуть на него.

Удивительно, но гвардейцы отошли в сторону, и Дансени внимательно осмотрел мой лоб.

— Он не ранен, — мрачно заявил он. Было трудно понять, сердился ли он на тех, кто счел, что меня ранило, или же досадовал, что этого не случилось.

Достав платок, он вытер выступившую на лбу кровь. — Здесь нет следов от ожога, — со знанием дела сказал он. — Это царапина. Видимо, выстрел прошел рядом или над императором, выбил в стене маленький осколок, который и попал ему в голову. Видите? Кровотечение уже прекратилось.

— Неудивительно, — проворчал я. — Кровообращение должно поддерживать работу мозга, но в последнее время я не особо его нагружаю.

Генерал Райс уже выкрикивал распоряжения всем моим гвардейцам и своим собственным подчиненным. Хотя его полномочия распространялись только на последних, все внимали каждому его слову.

— Убирайтесь отсюда! Найдите стрелявшего или стрелявших! Император и премьер-министр останутся здесь до тех пор, пока все вокруг не проверят!

— Там так много народу, генерал, как же мы… — начал было один из гвардейцев.

Райс одарил его убийственным взглядом.

— Марш! — проревел он с такой силой, что один его голос чуть не сбил с ног этого гвардейца.

Весь следующий час прошел в суматохе, то и дело поступали противоречивые рапорты. Дурла, остальные министры и я вернулись в комнату для совещаний, обсуждая, кто или что посмело совершить столь чудовищное покушение на мою священную особу. Все пришли к выводу, что за этим мог стоять Альянс и Шеридан в частности. Я не верил в это и решительно заявил:

— Шеридан на многое способен, но только не на убийство.

Они выслушали мое мнение с вежливым интересом, но, подозреваю, что они были уверены в том, что в этом деле разбираются лучше меня. Тем временем.

Дансени умело перевязал мою голову, хотя царапина была пустяковой. Могу только предполагать, что он не мог просто так стоять и смотреть, как я истекаю кровью. Генерал Райс исчез, видимо, решив лично проследить за операцией. Когда он вернулся, он не просто вошел в комнату. Он буквально ворвался в нее, распахнув двери, которые, очевидно, не успели достаточно быстро открыться перед ним.