Питер Дэвид - Легионы огня: долгая ночь Примы Центавры

Я в конце недели выпускаю газету, в которой поднимаю вопрос об истинных мотивах тех, кто руководит огромной машиной нашего правительства. Это не расширит круг моих друзей, я лишь наживу себе еще более грозных врагов, чем имею сейчас.

Сенна понимала, что их разговор вышел далеко за рамки отвлеченных словесных упражнений в формальной логике. Она крепко сжала его руку, а потом произнесла:

— С вами ничего не случится. Ведь вы — мой учитель. И вы нравитесь императору. Вы находитесь под его защитой, и ваши мысли весьма ценны. Говорите все, что вам хочется. С вами не может случиться ничего плохого.

— Это что, обещание? — он, казалось, смутился от того, с какой страстью она говорила.

— Это мое убеждение и вера в нашу систему, в наше общество… и в нашего императора. Я верю во все это.

Он не смог сдержать улыбки.

— Почему? — спросил он.

Она была раздражена этим, но не смогла удержаться от смеха, услышав, как беззаботно прозвучал его вопрос.

— Потому что я в это верю.

— Это порочная логика, — осуждающе сказал он.

— Возможно. Но, в ней, в данном случае, приятно то, что круг подобных рассуждений тебе невозможно разорвать.

К ее удивлению, Телис Эларис потянулся к ней и крепко обнял. Шепнул ей на ухо:

— Не меняйся, — он запнулся, а потом добавил, — если только к лучшему.

Когда Сенна вернулась во дворец, оказалось, что ее дожидался Дурла.

Она не была уверена в том, что он специально поджидал ее, но, стоило.

Сенне подойти к своей комнате, он появился из-за угла, казалось, материализовавшись из воздуха.

— Юная леди Сенна, — с легким поклоном приветствовал он ее. Неформальный титул, которым ее наградил император, прижился во дворце. В устах некоторых это обращение было своеобразным выражением нежности… но Дурла, определенно, к ним не относился.

Она снова поймала себя на мысли о том, что не может понять, что же такого особенного нашел в нем император. Она могла лишь предположить, что Дурла отлично справлялся со своими обязанностями. Но эта мысль, почему-то, испугала ее.

— Министр Дурла, — ответила она в соответствии с требованиями этикета.

— Полагаю, что сегодняшние уроки оказались для вас весьма познавательными, — сказал он.

— Да, конечно. Благодарю вас, с вашей стороны очень вежливо интересоваться такими мелочами.

Она направилась было в свою комнату, но Дурла чуть шагнул в сторону, да так, что оказался у нее на пути, не проявив при этом грубости. Она остановилась, скрестила руки и чуть приподняла брови.

— У вас ко мне еще какое-то дело, министр?

— Мы были бы очень довольны, если бы ваши уроки с Телисом Эларисом, начиная с завтрашнего дня, проводились во дворце, — сказал Дурла.

— Вы были бы довольны? — ей не понравилось это замечание, что она и продемонстрировала позой и вопросительным выражением лица. — А почему? Умоляю, скажите.

— Это вопрос безопасности.

— И, будучи министром Внутренней Безопасности, вы, естественно, считаете это важным. Мне понятны ваши опасения, министр, но нам с Телисом уроки на свежем воздухе кажутся более… как вы там говорили?… более «познавательными», нежели в стенах дворца.

— Не подумайте только, что я хочу помешать вашему обучению. Но сейчас опасное время…

— Не сомневаюсь. И что с того?

— Агенты и союзники Альянса проникают повсюду.

Сенна выразительно вздохнула и быстро оглянулась по сторонам, будто опасаясь, что враги могут выпрыгнуть прямо из стен этого коридора.

Но Дурла явно не шутил.

— Вы можете позволить себе подобную беспечность, юная леди, потому что вы молоды, а в этом возрасте обычно не задумываются о возможности собственной смерти. Пока вы собственными глазами не увидите врага, вам не страшно.

— Насколько я понимаю, гораздо опаснее тот враг, которого не видно.

Дурла, казалось, был потрясен ее ответом, Сенна не вполне представляла, почему он так отреагировал на ее слова. Но он быстро взял себя в руки, настолько быстро, что Сенна даже подумала, не показалось ли ей это.

— Можно сказать и так. Но, раз вы все понимаете, я считаю ваш ответ согласием на нашу просьбу.

— Вы все время говорите «мы» и «нас», Дурла. Скажите, эта просьба — ваша собственная инициатива, или приказ императора?

— Это мое предложение. Император с ним согласен.

— Ясно. А если я спрошу его, то он это подтвердит?

— Несомненно. Хотя я обижен, что вы столь откровенно подвергаете сомнению мои слова.

Сенна обдумала ситуацию. Она чувствовала, что Дурла не лжет. Император действительно мог поддержать своего министра Внутренней Безопасности. И не стоило забывать о том, что она была воспитанницей императора. Он был обязан заботиться о ней.

— Вы сказали, что это пока предложение. Значит, вы готовы убедить императора отдать приказ о моем с Телисом заточении во дворце?

К ее удивлению, Дурла абсолютно спокойно ответил:

— Ну, конечно же, нет, юная леди. Никто не хочет, чтобы вы чувствовали себя пленницей, никто не собирается ограничивать ваши прогулки, в пределах ваших возможностей, конечно. Мы… я… просто беспокоюсь о вашей безопасности.

— Послушайте, Дурла, — начала она, — я осиротела во время смертоносного дождя, обрушившегося с небес. Погибших было так много, что трупы лежали повсюду, насколько хватало взгляда. Но мне удалось выжить. Без вашей помощи.

Так что, полагаю, я вполне способна позаботиться о собственной безопасности.

— Как вам угодно, юная леди. Но будьте осторожны. Если с вами что-нибудь случится, император, я это знаю, ужасно расстроится. И я сомневаюсь, что он придет в восторг, если я в качестве оправдания объясню ему, что все случилось потому, что вам просто захотелось подышать свежим воздухом на уроках Телиса.

Элариса.

— Ваша работа связана с риском, министр Дурла. Вы должны были знать об этом, прежде чем заступить на этот пост.

— Вся наша жизнь — это риск, юная леди Сенна, — он поклонился и направился было прочь.

Но Сенна, к ее собственному удивлению, остановила его вопросом:

— Министр… вы не заметили, что на Приме Центавра уменьшилось число писателей, артистов… творческих личностей?

— Не больше, чем обычно, юная леди.

— Чем обычно? — она сочла эту фразу весьма странной.

— Ну да. Подобные личности известны своей ненадежностью и склонностью попадать в неприятные ситуации. Они голодают из-за своего творчества, а потом умирают… или пьют, а то и принимают опасные наркотики, чтобы достичь своего «творческого вдохновения», а потом гибнут от передозировки.

— К тому же, все они склонны к радикализму. Крайне драчливые и воинственные личности, они находят свой конец в ими же затеянных ссорах с теми, кто имеет противоположное мнение. На самом деле, это жалкая толпа, — он вздохнул. — Ох, полагаю, что эти красиво говорящие красавчики, подобные Телису.