Иэн Бэнкс - Черта прикрытия

— Тренировка окончена!

Она вздохнула и откинулась в кресле — где-то совсем в другом месте, пока все вокруг, от расколотой кабины и безжалостно исковерканной плазмотурели до самого обреченного хабитата, рассеивалось и таяло, как туман.

— Занятие было неприятным, непродуманным и непрактичным, — едко сказала Йиме Нсоквай инструктору. — Это была штрафная тренировка, симуляция для мазохистов. Я не вижу в ней особого смысла.

— Модель построена с учетом самых экстремальных последствий вторжения, — бодро подтвердил инструктор. — Любая атака, предпринятая врагом, стоящим по крайней мере на той же ступени технологического развития, приводит к неизбежному уничтожению всего хабитата. — Хвел Костриле был массивным, ширококостным темнокожим мужчиной с длинными светлыми волосами до плеч, на вид — довольно почтенного возраста. Он обращался к девушке с настенного экрана в ее жилище. Ей показалось, что инструктор плывет по морю, во всяком случае, за его спиной простиралась водная гладь, а посторонние предметы, попадавшие в картинку — плюшевое кресло и какая-то выгородка, — мерно раскачивались из стороны в сторону.

Изображение оставалось плоским, по выбору хозяйки: Йиме Нсоквай не любила, когда вещи слишком похожи на то, чем в действительности не являются.

— Тем не менее тренировка оказалась поучительной, разве нет?

— Поучительной? — переспросила она. — Нет, нисколько. Не вижу ничего поучительного в том, чтобы угодить под обстрел противника, у которого колоссальное численное превосходство, и в считанные минуты быть разбитыми наголову.

— В настоящих войнах творится и кое-что похуже, Йиме, — усмехнулся Костриле. — Случается истребление и побыстрей, и поосновательней этого.

— Я так и представляю себе симуляции, в которых еще меньшему можно научиться, чем в этой, ну разве что — усвоить великую мудрость во что бы то ни стало держаться подальше от эдаких начальных условий, — ответила она. — Смею также добавить, что я не вижу для себя никакой пользы от симуляции, в которой мне довелось носить нейросеть, поскольку у меня никогда не было такой сети, и я намерена избегать их и в будущем.

Костриле кивнул.

— Пропаганда, пропаганда... Только в столь угрожающих жизни ситуациях нейросети и бывают полезны.

— Если только в них нет жучков, а человек, охваченный сетью, не вражеский агент.

Он пожал плечами.

— В таких случаях ставки в игре превосходят все, что ты можешь вообразить.

Йиме покачала головой.

— Вообразить можно и полностью противоположную ситуацию.

— Как бы там ни было, нейросеть заметно упрощает восстановление личности из резервной копии, — рассудительным тоном заметил инструктор.

— Это не мой жизненный выбор, — холодно сообщила Йиме.

— Ну ладно, — вздохнул Костриле, принял высокий бокал с напитком из рук кого-то, кто в кадре уже не поместился, и тут же продемонстрировал бокал девушке. — До скорого? В следующий раз мы займемся чем-то более практичным, торжественно обещаю!

— До скорого, — кивнула она. — Сила в глубинах. — Но экран уже потемнел.

— Выключить экран, — приказала она, тем самым скомандовав сравнительно тупому домпьютеру отключить все коммуникационные каналы. Не то чтобы Йиме сильно беспокоили полноразумные домосистемы, но девушке уж точно не хотелось быть под постоянным наблюдением одной из таких. Ее немало радовала мысль, что в своем сиюминутном окружении вообще и личном жизненном пространстве в частности она на несколько порядков превосходит всех по уровню интеллекта. В жилище, расположенном на хабитате Культуры, этого, кстати, было не так-то легко достичь.

Надо сказать, что, поскольку Пребейн-Фрутелса Йиме Лёйтце Нсоквай дам Вольш, предпочитавшая зваться просто Йиме Нсоквай, прибыла сюда с другого хабитата, ее имя теперь утратило всякий практический смысл, ведь по нему нельзя было установить ее точный адрес — даже приблизительно. Хуже всего было носить имя, связанное с одним местом, а жить в ином — это казалось ей чем-то вроде мошеннической проделки или дезертирства.

Она подошла к окну, взяла с подоконника технически примитивную, но вполне функциональную щетку для волос и продолжила укладывать длинные волосы в аккуратную прическу с той самой пряди, на которой остановилась, когда на терминал поступил срочный вызов от милицейского инструктора, и девушка нехотя застегнула индукционный воротник, чтобы окунуться в ужасающе реалистичную симуляцию обреченной орбитальной колонии. Конечно же, модель изображала не тот хабитат, на котором сейчас обитала Йиме, а более стандартный и хуже подготовленный к военным действиям. Но как безжалостно он был атакован и как легко захвачен!

Из овального окна, перед которым она остановилась, открывался вид, лишь слегка искаженный кристаллической прослойкой и другими материалами, образующими стекло: утопающая в зелени сельская местность с озерами, ручейками, одиночными деревьями, рощами и лесами. Все окна в жилище Йиме смотрели в одном и том же направлении, но пожелай она занять любую другую квартиру на том же уровне, картина мало изменилась бы: может статься, чуть меньше или чуть больше размытых расстоянием видов гор, внутренних морей и океанов, а так все то же самое, никаких других зданий в поле зрения, только лениво кружащиеся в воздухе жилые шлюпки или чья-то вилла на озерном берегу. Несмотря на это, Йиме жила в городе, и хотя здание, в котором располагалась ее квартира, имело весьма впечатляющие размеры — километр в высоту и сотня метров в диаметре, — конструкция эта не считалась центром метрополиса, образовывала лишь малую его часть и, конечно, даже рядом не стояло с наиболее грандиозными его постройками. Строго говоря, здание ни с кем рядом не стояло, потому что оно было частью Распределенного Города — а он глазу непривычного или наивного наблюдателя мог бы показаться чем-то очень далеким от городов в традиционном смысле слова. Города Культуры — там, где таковые вообще существовали, — больше всего напоминали огромные снежинки, пронизанные зеленью — или оплетенные другими растениями всех цветов и форм — до самой сердцевины конурбации на всех уровнях. Если бы возможно было собрать вместе и поставить рядом, на одном клочке земли, все здания города Ирваль на хабитате Диньол-Хэй, они, вероятно, показались бы воплощением далекого будущего, каким оно представлялось людям почти немыслимо древнего прошлого, поскольку состоял город преимущественно из небоскребов высотами от сотен до тысяч метров, лепившихся как попало, походивших то на тонкие изящные конусы, то на разбухшие вверх и вниз эллипсоиды. В целом все эти постройки поразительно походили на корабли, или звездолеты, как их тогда было принято называть. Так оно и было на самом деле. Здания представляли собой корабли, готовые стартовать в любую минуту и проложить путь в межзвездном пространстве куда угодно, хоть на край вселенной, если только в этом возникнет потребность.