Михаил Дубаков - Надрывы

— Ну, это же очевидно, Корни. С одним мечом ты или атакуешь, или защищаешься, в то время как вторая рука бездействует. Логично задействовать и левую руку, которая будет выполнять защитную функцию. А можно атаковать и двумя руками одновременно. Смотри, например, правая рубит сверху вниз, а левая в это время атакует снизу вверх. Согласись, от такой атаки отбиться намного сложнее.

Впечатленный Корни кивнул головой и с особым рвением принялся осваивать технику работы с двумя широкими кривыми мечами, которыми превосходно владел его отец.

На пятнадцатилетие произошло знаменательное событие. Корни проснулся утром и, как обычно, поспешил на разминку, но неожиданно на пороге своей спальни увидел бархатную ярко-красную подушку, а на ней деревянные "близнецовые" ножны (на пару мечей), обтянутые синей кожей с золотым прибором, состоящим из устья, поперечных скоб для перевязи и наконечника. Корни благоговейно опустился на колени, взял ножны в руку и достал один меч. Двулезвийный сужающийся к острию клинок с длиной лезвия сантиметров восемьдесят отливал мягкой голубизной, которая всегда отличала работу лучших гномьих оружейников. Присмотревшись, Корни увидел четкое черное клеймо — два перекрещенных клинка и замысловатый иероглиф. Это было клеймо лучших оружейников Стальковых гор, клана Редъюргов. Юноша ошарашено подумал, что эти клинки стоят целое состояние. Но эта мысль не задержалась в возбужденном мозгу, он принялся детально осматривать меч, пробуя его на руку. Тонкое и гибкое лезвие с центром тяжести, смещенным в точку раздела клинка и рукояти, эфес с треугольной черной головкой, простой чашеобразной гардой, повернутой донышком к рукояти, которая была обтянута такой же синей, как и ножны, кожей. На вес клинок был немного меньше килограмма. Корни узнал, что это был за меч — его называли дангиен. Отец рассказывал о многих видах оружия, а на дангиенах остановился поподробнее. Теперь Корни понял почему. Правда, он не работал с ними раньше, но техника дангиенов не сильно отличалась от техники широких кривых клинков приблизительно такой же длины.

Юноша с трепетом нацепил ножны и выбежал в сад. Там стоял отец, хлопая по бокам своего любимого жеребца, полностью оседланного. Отец тоже был одет по-походному. Вся радость Корни тут же улетучилась.

— Куда ты, отец? — с грустью в голосе спросил Корни.

Сайрон подошел к сыну, отечески потрепал его по голове и сказал:

— Я опять принят сотником имперской кавалерии. У нас совсем нет денег, так что…

— Но зачем… зачем ты тогда сделал мне такой подарок? — изумленно спросил Корни.

Сайрон лишь улыбнулся в ответ, вскочил на коня и ускакал, махнув на прощание рукой. С тех пор прошло полтора года…

Дом тетушки Римы, местной целительницы, стоял на самом краю деревни, он был ближайшим домом к поместью Сархаров. Мальчишкой Корни часто бывал у нее. Отец не возражал, полагая, что чем разностороннее у сына интересы, тем лучше для него. Правда, чуть повзрослев, Корни перестал особо интересоваться искусством врачевания — лук и стрелы притягивали его сильнее. Но он периодически наведывался к гостеприимной тетушке: помочь чем-нибудь, просто поговорить или, как и в этот раз, оставить на ее попечение младшую сестренку.

Калитка, никогда не смазываемая и от этого ужасно скрипевшая, душераздирающе завизжала, и на знакомый шум выбежал здоровенный серебристо-серый пес. Едва увидев Корни, он оглушительно залаял, устремился, прижав уши, к юноше и в затяжном прыжке собрался толкнуть его в грудь, но Корни ловко увернулся, и пес, приземлившись на все четыре лапы, обиженно повернулся, виляя хвостом.

— Ларни, Ларни, — Корни погрозил собаке пальцем. — Ты же меня с ног бы сбил.

Пес виновато поджал хвост, не переставая им вилять, лег на землю и ползком подобрался к юноше, тихонько поскуливая, словно просил прощения.

— Ладно, шалунишка, — Корни наклонился и ласково потрепал пса по голове. — Я не сержусь, вставай. Где тетя Рима? А? Где?

Пес радостно вскочил и рванул вглубь двора, лая, что было силы. Корни последовал за ним, ведя за руку успокоившуюся, но недовольную сестру. Пес вбежал в небольшой приземистый сарайчик, откуда валил густой терпкий дым и яростно чихая, взял зубами передник женщины, копошившейся около огромного чана с каким-то варевом. Тетушка Рима, бывшая на редкость полной женщиной, разгоряченная, вышла на воздух и, отдуваясь, протерла глаза. Толстый кожаный передник с трудом сходился на необъятной талии, волосы с проседью были аккуратно собраны в хвост, а пухлые щеки так и сияли здоровьем. Обретя способность видеть, тетушка всплеснула руками и радостно запричитала:

— А-а! Кто к нам пожаловал! Корнуэлс и Эстена! А ты, негодник, все реже заглядываешь к старой тетушке, — она игриво погрозила пальцем. — Вот сейчас напою приворотным отваром, каждый день прибегать будешь!

Корни широко улыбнулся: он-то знал, что никаким отваром тетушка его не напоит, в худшем случае, целебным чаем из трав.

— Что улыбаешься? Не веришь? — тетушка попыталась сделать грозное лицо, уперев руки в бока, но ее попытки с треском провалились — она громогласно расхохоталась, утирая выступивший пот рукавом. — Ладно, лукавый, что тебе сегодня надо от тетушки Римы?

— Пусть Эста с вами немного побудет. Через пару часов мама должна вернуться и зайти к вам.

— А ты куда? Небось, поохотиться захотел? — хохотнула целительница.

— Да есть тут одно дельце… — уклончиво ответил Корни, потупив взгляд.

— Никак девицу нашел?! — всплеснула руками тетушка.

— Да что вы! Какую девицу… — ответил юноша и почему-то покраснел.

— А-а! Знаю я вас, молодежь! — тетушка покровительственно покивала головой. — А ко мне потом девки за помощью ходят…

— Скажите тоже! — возмутился Корни.

— Ну, ну… Я же пошутила. Ладно, иди уж. И Ларни с собой прихвати, пусть прогуляется с тобой, вон, видишь, как соскучился… Иди сюда, Эстена, я тебе покажу травки разные полезные, пойдем.

Эстена радостно подбежала к тетушке, она любила внимание и добрые рассказы целительницы, да и травы кое-какие уже знала.

— Ну, иди, чего стоишь, — тетушка махнула рукой. Корни повернулся и поспешил прочь по дорожке к калитке, лохматый пес потрусил за ним, то и дело забегая вперед и заглядывая юноше в глаза.

— Да, да, да, пойдешь со мной, — Корни чуть раздраженно кивал головой. А пес, услышав радостное известие, принялся носиться кругами вокруг него.

— Рядом! — прикрикнул на Ларни юноша.

Пес сразу остепенился и важно пошел по правую руку, стараясь синхронизировать свою скорость со скоростью шага хозяина. По мнению пса, все окрестные собаки должны сгорать от зависти от такого зрелища. Гордость за хозяина так и распирала Ларни, отчего он то и дело терял темп его ходьбы и был вынужден останавливаться, дожидаясь Корни.