Владимир Лавров - Волд Аскер и блюз дальнего космоса

В следующие минуты я бегал вокруг замкнувшей окружение пехоты и пытался уговорить её оставить мне хоть несколько кочевников живыми. Чуть позже ко мне присоединились другие чёрные воины. Одного кочевника мне всё-таки оставили.

Выжившего кочевника посадили на скакуна, снабдили письмами самого оскорбительного содержания и послали к главе провинции. В письмах подробно расписывалось, где мы находимся, каково наше число и цель восстания — выкинуть кочевников со всех земель империи.

Судя по отзывам, глава кочевников в этой провинции по имени Змей Пятихвост был человеком гневливым, порывистым и нетерпеливым. Получив письма, он, скорее всего, ринется в наш городок с теми силами, которые будут у него под рукой, а всем кочевникам, стоящим по городкам, пошлёт приказ собираться в столице провинции. Этих он никогда не дождётся: сегодня их всех вырезали во сне. А когда он со всеми наличными силами — около десяти тысяч всадников — прибудет в наш городок, то найдёт только пустоту. Всё продовольствие, которые не удастся увезти, будет надёжно спрятано в земляных ямах. А все дееспособные мужчины и большая часть гражданских будут в это время двигаться к другому городку, обрастая по пути новыми отрядами. Причём не пешим порядком, а на телегах, которые спешно мастерили всё последнее время по моим рекомендациям.

Наша армия, конечно, будет уступать кочевникам в скорости передвижения, но ненамного, и им придётся догонять нас очень долго, причём без возможности пополнить запасы продовольствия. А когда они поймут, что мы водим их за нос, они решат вернуться в столицу, где сосредоточены продовольственные склады всего севера. Только там их будет ждать 30-тысячная армия повстанцев, которая сейчас собирается с другой стороны провинции. Наличие коммуникаторов позволяет творить чудеса.

Таков был план восстания. Примерно так же должны были развиваться события в соседних провинциях. Если не произойдёт ничего чрезвычайного, весь северо-восток империи плюс все северные поселения Дикого Поля в течение недели — двух перейдут под власть повстанцев. В расстановке сил битвы за пост главы кочевников это несколько изменяло соотношения.

Кочевники пришли в империю, имея около трёхсот тысяч способных носить оружие мужчин. Двести тысяч из них сейчас находились на юге. Примерно по пятьдесят тысяч блокировали силы имперцев: на западе — старых имперцев, на востоке — силы под управлением Леайона Лесите. Однако, эти силы могли быть в любой момент сняты для участия в междоусобице. Западные силы принадлежали вождю северо-западного объединения племён по имени Летящий Орёл. Ему же подчинялись около двадцати пяти тысяч кочевников, стоящих лагерем около столицы империи. Восточные силы входили в то объединение, которое возглавлял почивший глава кочевников, и теперь, с некоторыми оговорками, ориентировались на его сыновей. Точнее, на его младшего сына. Двадцать тысяч кочевников в столице империи готовы были подчиняться старшему сыну бывшего главы империи. Что характерно, это была элита кочевников — наиболее умелая и образованная часть войска. В основном это была тяжелая кавалерия, тяжелая пехота и обслуга катапульт.

Восточные силы, доставшиеся в управление младшему брату, комплектовались из окраинных племён, и сидевших в столице "аристократов" недолюбливали. В истории кочевников очень часто случалось так, что центральные племена набирали себе рабов и грабили скот у слабых окраинных племён. Вот и сейчас их, как людей второго сорта, послали на войну, пока элита грабила и делила столицу.

Чуть севернее столицы стояли лагерем пятьдесят пять тысяч кочевников, являвшихся объединением племён центральных областей Дикого Поля — это были наиболее сильные и зажиточные племена. Они подчинялись вождю по имени Громобуй. Севернее столицы они встали совершенно умышленно — это позволяло контролировать всю торговлю продовольствием, большая часть которого шла с севера.

Ещё севернее срединные земли империи оккупировали двадцать тысяч кочевников, подчинявшихся среднему сыну бывшего главы кочевников, и пятьдесят тысяч кочевников, подчинявшихся вождю восточных кочевников, подчинявшихся вождю по имени Лёгкий Ветер. На северные провинции, которые мы имели удовольствие взбунтовать, приходилось всего тридцать тысяч кочевников, которые подчинялись Летящему Орлу. Победа восстания перемещала Летящего Орла с положения главы самой крупной фракции в положение равноправного участника. Кроме того, подрыв морального авторитета тоже имел значение. Летящий Орёл был самым безбашенным, самым агрессивным и самым жестоким правителем среди всех кочевников. Северные провинции он вытребовал себе с дальним прицелом: в будущем именно власти северных провинций должны были контролировать новообразованные провинции Дикого Поля. Со временем эти провинции должны были стать наиболее многолюдными и изобильными землями. Что автоматически делало Летящего Орла или его наследников наиболее влиятельными фигурами. Изменение баланса сил в пользу сыновей былого главы было в моих интересах.

Вот с такими мыслями я и начал восстание. Спешно укладываясь вечером на походные телеги, я гадал только об одном: окажется ли Змей Пятихвост настолько опрометчивым, как о нём говорили. Нам с Валли и актёрам выделили телегу с матерчатым верхом наподобие той, на которой мы путешествовали по северу. Но эта телега была намного легче и более приспособленной для движения с большой скоростью. Ещё у неё были наставлены борта для того, чтобы её нельзя было перепрыгнуть на скакуне, связка из таких телег должна была стать походной крепостью. Остальные члены нашего "чёрного отряда" перемещались верхом.

Мы ехали в середине походной колонны, вместе со штабом. К вечеру первого дня восстания у нас было уже десять тысяч воинов и сравнимое количество гражданских. Уместить даже такое, относительно небольшое количество народа в узкую лесную грунтовую дорогу оказалось достаточно сложно. Колонна растянулась на много километров.

Змей Пятихвост разыграл свою роль, как по нотам. Четыре дня ему понадобилось, чтобы притащить карательные силы в давно опустевшую столицу восстания. Оттуда он кинулся по остывшему следу за нашей армией. Через пять дней его голодное и изрядно поредевшее воинство нагнало нашу армию. У нас к тому моменту было уже сто тысяч воинов и несколько сотен кавалерии. Битва с карателями оказалось копией первого сражения как по длительности, так и по проценту уцелевших кочевников.

Я умолял повстанцев не убивать всех кочевников, говорил, что им потребуются работники и специалисты в кавалерийском деле. Меня не выслушали даже в штабе. Кочевники убили слишком многих, а у ещё большего количества забрали жен в свои гаремы.