Джулиан Мэй - Вторжение

Я залпом осушил свой стакан и начал приближаться к ним по зеркальному паркету. Бедный Дракула ничего не смог противопоставить моему принуждению. Почему-то оркестр вдруг переключился на ретро. Элен стояла среди танцующих, изумленная исчезновением своего клыкастого кавалера, и не замечала меня. Я не помню хода своих мыслей. Возможно, их и не было – все вытеснило непреодолимое желание хоть немного побыть рядом с ней.

– Voulez-vous m'accorder cette danse, Madame? note 102

– Нет!.. Да. ( О Боже! )

– Позвольте заметить: ваш костюм слишком шикарен, чтобы называться карнавальным. ( Однако же для нашей встречи после стольких лет лучше места не придумать, чем карнавал .) Ты часто бываешь в Босконе?

– Нет, в первый раз. Дочь убедила меня, что мне здесь понравится. Она… страстная поклонница научной фантастики.

Дочь… твоя и Дона… сейчас ей, должно быть, двадцать… Можно узнать, как ее зовут?

– Аннарита Латимер. Вон она, рыжая в серебристом купальнике.

Я проследил за ее кивком и с удивлением увидел огненноволосую красавицу, с которой ехал в лифте. Она стояла слишком далеко, чтобы проверить ее на оперантность, к тому же я плохо различаю ауры в ярко освещенных местах. Поэтому я напрямик спросил Элен:

– Она унаследовала умственные силы?

– Думаю, да. ( Она не пускает меня, Роже. У нее, в уме сверкающая стена из черного стекла, которую можно заметить только на очень большом расстоянии… )

Так вот почему я ничего не углядел в лифте.

– А чем занимается Аннарита? – беззаботно продолжал я расспрашивать. – Учится в колледже?

– В школе драматического искусства. По-моему, из нее выйдет замечательная актриса.

– Sans doute, – пробормотал я. – А твой муж?

Музыка смолкла. Мы зааплодировали, потом конферансье взял микрофон и начал выкликать маски, получившие призы. Я подвел Элен к краю танцевальной площадки, где томился Дракула.

Она выдала мне поспешное телепатическое сообщение: Стэнтон умер три года назад, теперь я замужем за ним.

– Гил, дорогой! Познакомься с моим старым другом, Роже Ремилардом. Это мой муж, Гилберт Андерсон. ( Третий , добавила она про себя.)

Дракула поклонился мне, как будто я невесть какая знаменитость. Довольно приятные (если не учитывать хорошо пригнанных клыков) черты сложились в задумчивую, но не нарушающую приличий мину.

– Ремилард… Ремилард. А вы, случаем, не родственник…

– Ремилард – весьма распространенная франко-американская фамилия, – перебил я. – Благодарю вас за доставленное удовольствие потанцевать с Элен. Мы не виделись очень много лет. Как вам симпозиум?

Он пробормотал подобающие случаю условности, умело вытянул из меня источник моих скромных доходов и в конце концов, видимо, решил, что меня нечего опасаться.

– Может, встретимся как-нибудь, пообедаем… или, скажем, проведем вместе уик-энд…

– Неплохая идея. Сговоримся, – ответил я с таким же липовым энтузиазмом и одновременно показал Элен, что ничего подобного у меня и в мыслях нет. Кто он такой? – спросил я ее. Главный управляющий? Биржевик?

Вице-президент и главный юрисконсульт одной акционерной компании.

Ага, тогда понятно, почему он выбрал такую маску.

Я прикинулся, будто увидел знакомого в другом конце переполненного зала, и раскланялся с ними. Уходя, я напутствовал Элен:

Ты еще красивее, чем прежде, будь счастлива, chйrie, и постарайся никогда не иметь дела с оперантами…

Несчастнее самой побитой собаки, я пошел искать себе укромный уголок, представший мне в виде маленькой полупустой гостиной с коктейль-баром. Скрючился на табурете у стойки, заказал себе двойную водку со льдом, а когда прикончил ее, мой ум был уже далек от оперантного статуса.

Поэтому, чтобы привлечь мое внимание, ему пришлось похлопать меня по плечу.

Я исподлобья глянул на того, кто осмелился меня побеспокоить. Высокий молодой человек в полосатом пиджаке. Темноволосая голова окружена ярким красным нимбом.

– Так и я знал, что ты сидишь где-нибудь и надираешься, как свинья, – сказал Виктор. – On y va! note 103

Он взял меня под локоть и точно удавкой скрутил мой ум. Искры посыпались из глаз, череп раскалывался, я стоял перед ним и слова не мог вымолвить. Он что-то настойчиво шептал мне по-французски, пытаясь выволочь из бара, но меня ноги не слушались. Потом что-то треснуло в голове, я громко застонал, все-таки сдвинулся с места и последовал за ним – чистый зомби!

– Так-то лучше. – Виктор потащил меня к лифту. – За номер я уже рассчитался, пошли соберем вещи.

– Что?.. – пробормотал я. – Какого черта?

Лифт был переполнен гомонящими участниками симпозиума. Виктор нажал кнопку моего этажа. Не знаю, что за трюк он применил, но я почувствовал, что быстро трезвею и вновь способен понимать умственную речь. Только головная боль не проходила.

Поедешь со мной в Берлин, дядя Роги, ты нужен Maman.

Солнышку?.. Dieu, с ней что-то серьезное, ты сообщил Дени?..

Не суетись, дядя Роги. Ничего страшного. Ты нужен Maman для того, чтобы она наконец очухалась, а я освободился от преследований Дени.

Мы вышли из лифта. Голова налилась свинцом, и меня шатало от стены к стене, словно утлую лодчонку в шторм. Виктор вставил в прорезь пластиковую дощечку с кодом и бесцеремонно втолкнул меня в номер. Я дотащился до кровати и рухнул на нее. Бормоча проклятия, племянник отпустил умственную хватку и направился в ванную собирать мои туалетные принадлежности.

Горизонтальное положение обеспечило приток крови к мозгам, и я немного пришел в себя. Чего ему от меня надо?

Он вышел, держа в одной руке пижаму, в другой – целлофановый пакет.

– Все очень просто. Maman утратила чувство реальности. У нее какие-то странные фантазии насчет меня. – Он открыл шкаф, поснимал с плечиков мою одежду и принялся запихивать ее в чемодан. – Она дурно влияет на братьев и сестер. У меня совершенно определенные виды на их будущее, a Maman делает все, чтобы мне помешать. Пока они были маленькие, я терпел, но больше я не позволю подрывать мой авторитет. Как будто ей мало того, что случилось с девочками.

Я медленно сел на постели. Повернувшись ко мне спиной, Виктор вытряхивал из ящика письменного стола книги и журналы, приготовленные мною на продажу, и складывал их в дорожную сумку.

– Я уговаривал ее поехать в Хановер и подлечиться. Это было бы идеальное решение проблемы. Но Maman категорически отказывается оставить на меня младших. Она что-то подозревает – как в случае с Papa.

– Так это ты убил Дона?

Он рывком застегнул молнию на чемодане, достал из шкафа мою куртку и швырнул ее мне.

– Papa сам наложил на себя руки – никто в этом не сомневается. Он совсем опустился и уже не хотел жить. С тобой, дядя Роги, происходит нечто подобное, но ты намного умнее. К тому же ты бесхребетная тварь, и думаю, у тебя никогда не хватит духу. – Он открыл дверь. – Пошли.