Александр Соболь - Оракул вселенной

Фиолетовый шар медленно и величественно удалялся. Климов и Ахава внимательно следили за ним. В наушниках кто-то тяжело дышал – скорее всего Корнуэйн. Зоров взглянул на часы. Прошло не более минуты, а скорее всего несколько секунд; эти секунды, однако, вместили часы чужой жизни, не менее реальной, чем его собственная.

– Внимание! – негромко произнес Зоров. – Прошу каждого доложить о своих ощущениях. Ахава!

– Никаких ощущений, командир. – Голос Ахавы выразил удивление.

– У меня тоже, – подтвердил Климов. – Напряжение ощущалось… я готов был стрелять при агрессии со стороны шара… Не отрывал глаз от него. А так ничего.

– Никто не видел ореола, похожего на мыльный пузырь?

Ахава и Климов ответили отрицательно. Герлах, следивший за происходящем на экране, также ничего не заметил. И лишь Корнуэйн сказал, что плотное серое облако на несколько секунд отрезало внешний мир, и он вновь, как уже бывало, ощутил мощный ток неведомой субстанции сквозь себя…

– Вы видели какие-либо картины? – поинтересовался Зоров.

– Нет, – ответил Корнуэйн. – Достаточно того, что я почувствовал. Я смертельно устал и хочу воспользоваться аппаратом гипносна.

– Это ваше право, – сказал Зоров. – Герлах, что зарегистрировали приборы?

– Самое главное – шар имеет стопроцентное альбедо в нейтринном спектре. Даже представить не могу, из чего сделана его оболочка. У нас, во всяком случае, таких материалов нет.

– Мы, очевидно, отнюдь не единственные разумные существа во Вселенной, – рассеянно проговорил Зоров. Мозг его напряженно работал.

– Чужие? – Голос Герлаха дрогнул.

– Во всяком случае, это пока наиболее вероятно. – Зоров словно размышлял в слух. – Однако не могу представить объекта их интересов и целей. Особенно если учесть… – Он осекся, решив пока не говорить о своих видениях. – Ладно, размышлять будем потом. Сейчас мы должны работать в режиме сбора информации. Я теперь более чем когда-либо склонен посмотреть на предмет атаки неизвестных воителей.

Однако, преодолев путь к центру "горячей зоны", разведчики ничего не обнаружили. Если не считать, конечно, идеального круга диаметром около полукилометра, словно лазерным лучом вырезанного из сплошной стекловидной массы, в которую превратился не успевший испариться под действием ядерных температур песок. В самом круге песок был обычным – не оплавленным, даже не почерневшим. И главное; не радиоактивным. Зоров взял пробы песка и уже потом, в боте, измерил его радиоактивность. Прибор показал 5 микрорентген. Вряд ли бы это сильно озадачило Климова, Ахаву и даже Герлаха. Но физик Зоров знал, что этого просто не может быть! Ведь существует в конце концов такая штука, как наведенная радиация. А запаянный в свинцовую капсулу песок нахально противоречил этому!

– Мне кажется, что сюда надо направить большую и хорошо оснащенную экспедицию, – сказал Герлах мрачно, когда они взлетели, и бот прыжком через стратосферу выходил на новую точку посадки.

– Вы совершенно правы, – кивнул головой Зоров. – Отправляя меня на Землю в качестве командира разведгруппы, Чалмерс имел в виду не столько мои навыки десантника, сколько то, что я доктор физики. Но, признаюсь, поставлен в тупик. Можно, конечно, все списать на вмешательство некой сверхцивилизации. Иногда это, знаете, очень удобно…

– Но тогда тем более нужны самые широкие и многоплановые исследования! – воскликнул Герлах.

– Согласен, – сказал Зоров. – И тем не менее нам надо выжать все, что возможно, из нашего пребывания здесь.

– Скажите, командир, а чем заинтересовало экспертов место нашей второй посадки? – спросил Климов.

– Спутники слежения зарегистрировали исчезновение огромного радиоактивного пятна. Предполагается, что там была свалка радиоактивных отходов, образованная на месте взорванной атомной электростанции еще триста лет назад. И вот эту свалку будто языком слизало.

– Язык уж больно великоват, – засмеялся Ахава.

– Дезактивация такого протяженного района, даже при нашем нынешнем уровне техники, потребовала бы громадных затрат и большого времени. И мне вовсе не смешно, когда я оцениваю мощь неведомых сил… – задумчиво произнес Зоров.

– Если мне не изменяет память, существовал проект "Надежда", – сказал Герлах, – в котором серьезно рассматривалась возможность дезактивации всей Земли и возвращения на нее человечества.

– Он оказался чересчур дорогим. Хотя в Совете нашлось немало людей, убеждавших коллег принять проект, не считаясь ни с какими затратами. Впрочем, отклонен проект так и не был – Совет постановил вернуться к его рассмотрению через двадцать пять лет. А сейчас вот возникло впечатление, что кто-то уже начал его осуществлять. Кто-то весьма могущественный…

Разведбот приземлился на обширной равнине, сплошь укрытой травяным ковром. Следов цивилизации не было. Никаких. Только травяное море под низким серым небом, с которого сеялся мелкий дождь. Радиация тоже отсутствовала. Зоров стоял возле разведбота и ничего не мог понять. Интравизионная съемка, выполненная со спутников до исчезновения свалки, рисовала совсем иную картину.

– Здесь недалеко должен быть город, – сказал он стоящим рядом Климову и Ахаве. – Километров семь на северо-запад. Надо посмотреть.

– Я бы вас подбросил, – послышался в наушниках голос Герлаха, – да вот топлива осталось только на обратный путь.

– Ничего, доберемся, – сказал Зоров. – Тем более что мы налегке.

Учитывая благоприятную радиационную обстановку, разведчики сбросили тяжелые скафандры и оделись в легкие, но тем не менее достаточно надежно защищавшие от неблагоприятных внешних воздействий специальные комбинезоны, на десантном жаргоне именуемые "камуфло". Одним из самых замечательных их свойств была способность к мимикрии – изменению окраски под цвет окружающей местности, что в определенных ситуациях оказывалось весьма полезным.

– Предлагаю пробежаться, – сказал Зоров, – в качестве, так сказать, легкой разминки. А то совсем застоялись…

– Есть, командир! – в один голос воскликнули разведчики, и широкие улыбки осветили их лица. Герлах с неожиданно возникшей тревогой смотрел на быстро удаляющиеся фигурки. Не любил он здешних городов.

…Город выплыл из туманной мглы подобно зловещему ночному кошмару. Он начинался сразу, без какого-либо перехода: трава обрывалась, упираясь в потрескавшийся серый бетон исполинского разрушенного здания. За ним в сгустившейся мгле угадывались другие, тоже со следами разрушений, со слепыми глазницами выбитых окон, обвалившимися крышами и покосившимися стенами. Разведчики замедлили ход и двигались теперь мягким скользящим шагом, зорко поглядывая по сторонам. Улица, по которой они шли, была усеяна битым кирпичом вперемешку со стеклом, кусками бетона с торчащей ржавой арматурой, покореженными металлическими трубами и прочим хламом. Стояла глухая ватная тишина. У Зорова появилось гнетущее ощущение, будто кто-то тяжело, неприятно смотрит ему в затылок… По тому, как резко оглядывались Ахава и Климов, можно было предположить, что и они чувствуют нечто подобное. Тем временем стали попадаться порыжевшие от коррозии остовы разнообразных самодвижущихся экипажей, в основном на колесном ходу.