Пётр Волкодав - Я - Его Вариант Адаптации

Торговый двухмачтовик под полными парусами, перевозящий ценный груз — кедровые стволы и менее ценный — рабов, как раз и пересекал всегда оживлённый и спокойный узкий коридор вблизи оживлённого перекрёстка.

Загодя связанный из кедровых стволов плот плыл в кильватере, привязанный к двухмачтовику. Не сбавляя хода, с "торговца" опустили шлюп. Гребцы споро подвели шлюп к плоту, вытолкали на плот двоих мужчин со связанными руками и повязками на глазах и одну женщину. Несчастных связали спинами и, сорвав повязки, обрубили конец и покинули плот. Вопль ужаса поглотили волны. А гребцы уже были далеко.

Шлюпку подняли. У левого борта уже стоял капитан судна — коренастый малый с развевающимися рыжими космами. Нои — звали капитана, пристально вглядывался в покинутый плот, попутно воздавая хвалу богу моря — всевышнему Тону. Если слуга бога Тона не примет жертвы или посчитает подношение недостаточным — быть худу — вся команда и двухмачтовик отправятся на дно.

Нои уже не первый раз проходил это место и, до сих пор боги благоволили к его подношениям. Последнее время Нои нанимали состоятельные и влиятельные торговцы и сами господы, для скорой перевозки грузов и он никогда не подводил заказчиков. Пираты — самая малая опасность в океане. Бывает и так, что боги забирают корабль за скупость капитана. Нои сам решал на месте, сколько и чего отправить в жертву, не забывая и свой карман и конечно же Блондинку — крутобёдрую хозяйку с с смешливыми глазами-тарелками таверны столицы господа Скея, к сердцу которой он никак не подобрать ключи — дочь господа. Ради взаимности, он — Нои пошёл бы в царство Слона, но это конечно на словах. Оттуда не возвращаются и если бы Нои сейчас сказали, что скоро ему придётся пересечь проклятые места и отправиться в земли Слона, то Нои послал бы к Слону самого доброжелателя.

Большинство торговцев доверяло грузы капитанам в этом районе, не решаясь садиться на борт и идти через эти небезопасные места по причине непреодолимого страха и потому довольствовались тем, что доставалось от капитанов, а прибыль и так немала. А вот в среде капитанов тридцатилетний Нои слыл везунчиком, ещё бы! — во время одного из рейсов, когда всевышний Тон принял жертву, вдруг под двухмачтовиком забурлила вода и Нои уже распрощался с жизнью, когда из бездны всплыл пузырь — надутый бычий желудок. Подарок богов Нои принял с умилением, на коленях. Внутри пузыря оказался очень дорогой товар — глаза богов — бинокль превосходного качества. О встроенном "маячке" Нои и мысли не имел и не мог иметь.

Вот и сейчас Нои приставил "глаза" и ждал…

Облегчённо выдохнул, когда у плота всплыл левиафан океана и заглотил плот с содержимым. Не успел Нои вытереть испарину, когда раздался крик мачтового: — Капитан! По курсу судна всплыла бочка.

Конечно, Нои заинтересовался, что внутри добротно сколоченной посудины, но на бочке оказался адрес получателя: "Правителю Скею".

Нои повернулся к береговой скале и склонился в поклоне, успев, однако заметить мигнувший блик. Когда он поднял голову, световой блик снова мигнул. Нои, не сдержав любопытства, поднёс бинокль. Матрос, стоящий радом отстранился от побелевшего как соль капитана. Нои покачнулся и зажал рот. И было от чего. Он видел самих богов моря… Поднести бинокль снова Нои не решился.

— Ха, — Тон выплюнул со сгустком слюны крошку табака. Плевок полетел вниз. Через десяток метров его подхватил порыв ветра и отнёс далеко в сторону от балкона, вырезанного прямо в прибрежной стене.

— Как ты полагаешь, Ула, — обратился он к соседу — высокорослому узколицему блондину с пронзительно-живыми зелёными глазами и бороздами морщин на высоком лбу. — Удастся мой план?

— Я буду откровенен. Мы попусту тратим драгоценное время, брат Тон. — Ула поставил на широкие перила балкона два хрустальных стаканчика с янтарным содержимым и покачал головой.

— Скей будет приятно удивлён моим подарком, — на лицо Тона легла тень и тотчас исчезла. Альбатрос сел на перила и выжидательно уставился на бога моря.

— Я больше ждал брат, — оживился Тон и сгрёб в объятия съёжившегося собеседника. — Пойдем, я покажу тебе слугу перекрёстка.

— Ты… смог!? — непритворно воскликнул Ула.

— Увидишь сам, — подмигнул всевышний Тон. — Мы потратили две тысячи лет и вот теперь..! Мне удалось не всё и осталось совсем малость… Малость, — Улу пронзили всевидящие глаза Тона, больше смахивающего на простолюдина, нежели верховного среди господов. А Тон и впрям разительно отличался от остальных господов: руки-тиски, неимоверная силища и бугристая спина. Такой в тёмном месте и душу вытряхнет. Лицо бронзовое, волевое с искусными морщинами. Между собой господы называли Тона кузнецом за неимоверную физическую силищу и видимую простоту, за которой скрывался недюжинный ум и несгибаемая воля. Играть с таким противником опасно и потому господы безоговорочно признали верховенство Тона.

— Как жаль, что наши отцы не дожили. — Тон запахнул плащ, постоял немного с наслаждением вдыхая запахи океана и двинулся внутрь, прихватив со стола краснобокое яблоко.

Ула последовал за своим богом-братом. Они прошли единственным коридором, ведущим от балкона, где любил уединяться бог моря Тон, к шахте лифта. Им нужно вниз. На глубине в четыреста метров, находится вход в полусферический зал с семью гранитными креслами вокруг полуметрового хрустального человеческого черепа. Это второй из перекрёстков сига.

Ула притворялся. Он знал гораздо более, чем говорил. Те, кто много говорил из господов, давно кормят рыб, а вот ему не мешало бы заняться и привлечь на свою сторону капитана Нои для выполнения деликатных заданий. Жаль, что он пока не знает, что находится внутри бочонка. Информация не помешает обогнать Тона, а значит и переиграть. Ведь он, как и Тон — саккарец!

Братья добрались до кресел и расположились. Тон усмехнулся и подмигнул Улу, а потом они закрыли глаза и погрузились в транс.

***

Возница — кряжистый и узловатый как повидавший на своём веку ствол дерева, старик залихватски по-юношески засвистал и гикнул на безразличных рехов. Телега с железными ободами на колёсах свидетельствовала о приличном положении хозяина в социуме, остановилась, съехав с серпантина дороги на бриллиант ковра лужайки. Колёса оставили две влажные примятые полоски в траве, доставив паломников к святыне — могучему старому кедру в три обхвата. С кузнецом Саером, поклониться святыне и поблагодарить богов, прибыли два беспрестанно гомонящих маленьких пассажиров — внуков.

— Я повяжу! — перебивая друг-дружку, устремились двойняшки лет шести, к стволу, каждый с полуметровой белой тесьмой. Кузнец улыбнулся и не стал мешать. Пока мальчишки карабкались по стволу, чтобы повязать ленточки — дань уважения богам гор, кузнец без видимых усилий приподнял воз и смазал порядком извёвшую скрипом ось колеса; достал из жёлтой полотняной торбочки лепёшки и заткнутый дорогой пробкой узкогорлый, расписанный узорами свастик, кувшин с домашним вином и разложил на траве чистую белую ткань; смахнув несуществующую пыль с трёх тончайших серебряных кубков.