Мюррей Лейнстер - Где не ступала нога…

— Они не дураки, — резко ответил Роун. — Конечно, они не поверят. Но, когда они прочтут в моем отчете, что в результате многих невероятных событий установлена реальная возможность заселения этой планеты, они посмотрят на это дело иначе. Я им докажу, что колония роботов без людей на Лорене Втором — чистейшая ерунда и что только люди — с помощью медведей — могут сделать планету пригодной для высадки нескольких сот колонистов в год. И когда это станет реальным…

Тень Хайгенса как-то странно закачалась. Сидящий недалеко от костра Сурду с надеждой нюхал воздух. На яркий свет уже слетелись “ночные бродяги”; медведи легко сбивали их лапами и потом с аппетитом съедали.

— Мое мнение кое-что значит, — продолжал Роун. — К тому же в отчете будет слишком много заманчивых предложений. Организаторы колонии роботов вынуждены будут согласиться со мной, иначе они прогорят. А ваши друзья их поддержат.

Хайгенс трясся от смеха.

— Вы низкий лжец, Роун, — наконец сказал он. — Ведь очень неразумно и непредусмотрительно с вашей стороны пятнать свою безупречную репутацию только для того, чтобы выручить меня из беды. Вы ведете себя не как разумное животное, Роун. Но я знал, что из вас не выйдет разумного животного, когда наступит трудный момент.

Роун смутился.

— Но ведь это — единственный выход из создавшегося положения, и, по-моему, он вполне приемлем.

— Я принимаю его, — сказал, улыбаясь Хайгенс, — с благодарностью, так как это даст возможность нескольким поколениям людей жить по-человечески на этой планете. Если хотите знать правду, то я принимаю его еще и потому, что это спасет Сурду, Ситку, Нелл и Наджета, которых я незаконно привез сюда.

Что-то мягкое ткнулось в колени Роуна. Медвежонок толкал его, чтобы поближе придвинуться к лакомому куску. Наконец ему удалось протиснуться к огню. От дружеского толчка Роун покатился по земле, но Наджет ничего не замечал. Он упоенно вдыхал запах мяса.

— Шлепните его как следует, — посоветовал Хайгенс. — Он сразу уберется.

— Ни за что, — возмутился Роун, не двигаясь с места, — ни за что! Он мой друг!

Ревущий ураган принесся из тьмы, сгущавшейся на востоке. Впереди себя он гнал колючее облако аммиачной пыли. Не прошло и минуты, как Эдвард Энглси был ослеплен.

Всеми четырьмя лапами он вцепился в жесткий щебень, устилавший все вокруг, вжался в него, пытаясь прикрыть телом свою жалкую плавильню. Череп раскалывался от адского завывания ветра. Что-то хлестнуло его по спине, так что брызнула кровь. Вырванное ураганом дерево взмыло корнями вверх и унеслось за сотню миль. Невероятно высоко, среди бурлящих ночных туч., сверкнула молния.

Словно в ответ, в ледяных горах грянул гром. Гигантский язык пламени устремился к небу. Целый склон обрушился вниз, лавиной рассыпавшись по долине. Земля вздрогнула.

— Натриевый взрыв, — подумал Энглси сквозь барабанный. гул. В неверном свете пожара и молний он отыскал свой аппарат. Его мускулистые руки собрали инструменты. Желоб для стока расплавленной воды он обхватил хвостом и начал пробиваться по туннелю к своей “землянке”.

Стены и потолок убежища были сложены из воды. Невероятная удаленность Солнца обратила ее в лед, спрессованный многотонным давлением атмосферы. Воздух поступал через узкий дымоход. Коптилка с древесным маслом, горящим в водороде, тускло освещала единственную комнату.

Тяжело дыша, Энглси расстелил на полу свою синюю робу. Проклинать грозу было бессмысленно. Такие аммиачные бури часто налетали с закатом, и тогда ничего не оставалось, как только пережидать их. К тому же он устал.

Часов через пять настанет утро, а он надеялся выковать свой первый топор еще этим вечером. Впрочем, может быть, даже лучше сделать это при дневном свете. Он взял с полки десятиногую. тушку и съел мясо сырым, останавливаясь только для того, чтобы сделать несколько больших глотков метана из кружки. Когда у него будут настоящие инструменты, все переменится. До сих пор ему приходилось делать всю работу — рыть, резать, обтачивать предметы — при помощи собственных зубов и когтей. Только изредка удавалось приспособить кусок льда поострее или отвратительно мягкие искореженные обломки звездолета.

— Дайте мне только несколько лет, и я буду жить по-человечески, — подумал Энглси. Он зевнул, потянулся и улегся спать.

За 112 тысяч миль от него Эдвард Энглси снял свой шлем.

Устало моргая, он огляделся. После Юпитера всегда казалось немного чудн снова очутиться здесь, среди чистого спокойного порядка пункта управления.

Мускулы ныли, хотя болеть им было не от чего. Ведь это не он в 140-градусном холоде, иод утроенным атмосферным давлением сражался с бурей, несущейся со скоростью нескольких сотен миль в час. Он оставался здесь, на почти лишенном притяжения Юпитере-5, дыша азотно-кислородной смесью. Это Джо жил там, наполняя свои легкие водородом и гелием под давлением, которое можно было только примерно оценивать, так как от него лопались анероиды и расстраивались пьезоэлектрические датчики.

И все-таки он чувствовал себя изможденным и разбитым. Наверное, все дело в психосоматическом напряжении. Ведь как-никак немало часов он сам, в известном смысле, был Джо. А Джо работал как вол.

Без шлема на голове Энглси почти утратил ощущение своей личности. Пси-лучевой передатчик еще оставался подключенным к мозгу Джо, но уже не был сфокусированным на его собственном. Где-то в глубине сознания гнездилось непередаваемое ощущение сна. Время от времени сквозь бархатный мрак проплывали какие-то смутные формы, цвета. Может быть, сны? Джо могло ведь примерещиться что-нибудь, когда им не руководило сознание Энглси.

Вдруг на панели пси-передатчика вспыхнула красная лампочка, потерянно завыла аварийная сирена. Энглси выругался. Тонкие пальцы нервно запрыгали по кнопкам электромеханического кресла. Он развернулся и одним махом пересек комнату по направлению к контрольному щиту. Ну конечно, опять вибрация в К-трубке! Разрыв в цепи. Одной рукой он повернул рубильник, одновременно шаря другой в ящике на щите.

Он чувствовал, как связь с Джо затухает. Если бы он утратил ее до конца хоть раз, неизвестно, удалось ли бы снова восстановить ее. А ведь в Джо было вложено несколько миллионов долларов и бездна человеко-лет высококвалифицированного труда.

Энглси выдернул негодную лампу из гнезда и швырнул ее на пол. Стеклянный баллончик взорвался. Это его немного успокоило. Ровно настолько, чтобы найти запасную лампу, вставить ее на место и вновь подключить ток. По мере того как усилитель разогревался, связь с Джо в недрах его сознания снова укреплялась.