Джеймс Лусено - Дарт Плэгас

Плэгас должен был сам повидать этого Энакина Скайуокера, прочувствовать его в Силе. Он должен был понять, действительно ли Сила девять лет назад нанесла ему новый ответный удар, породив на свет человека, который восстановит равновесие в Галактике.

Плэгас остановился у входа в апартаменты Палпатина. Вскоре вышла одна из королевских служанок, похожих друг на друга как две капли воды, и встала темным силуэтом у дверей. Ее взгляд задержался на дыхательной маске мууна.

– Прошу прощения, господин, – сказала она. – Сенатора Палпатина здесь нет.

– Знаю, – кивнул Плэгас. – Я пришел поговорить с гостем сенатора. Юным человеком.

Служанка по-прежнему не отрывала глаз от его маски.

– Мне не дозволяется…

Дамаск стремительно повел левой рукой, подчиняя себе ее разум:

– Я разрешаю тебе говорить.

– Вы разрешили мне говорить, – повторила девушка отстраненно.

– Где сейчас мальчик?

– Вам нужен Энакин?

– Энакин, да, – быстро поправился он. – Он самый. Приведи его – сейчас же!

– Вы разминулись с ним, господин, – сказала ему служанка.

Плэгас заглянул в комнату поверх ее плеча:

– Разминулся? – Он в гневе распрямился. – Где он?

– Мастер-джедай Квай-Гон Джинн забрал его, господин. Думаю, вы найдете его в Храме джедаев.

Плэгас отступил на шаг. Мысли в его голове кружились безумным хороводом.

Еще оставался шанс, что Совет посчитает Энакина слишком взрослым для обучения. И если предположить, что его вернут на Татуин…

Но если нет… Если Квай-Гон убедит мастеров из Совета изменить своим собственным принципам…

Плэгас провел рукой по лбу. «Нам конец? – думал он. – Ты погубила нас?»

Магистр Дамаск все еще был немного на взводе, когда прибыл к зданию Сената и по лабиринту коридоров и турболифтов добрался до ложи Набу как раз к началу главного действа.

Во время перерыва, который был объявлен сразу же, как Амидала выдвинула свой вотум недоверия, она вместе с двумя служанками покинула заседание Сената и отправилась обратно в «Республику-500». Но капитан дворцовой стражи Панака в своей коричневой кожаной фуражке и куртке все еще был здесь, а с ним – Сейт Пестаж и Дориана. Едва удостоив их приветствия, Плэгас протиснулся мимо троих прислужников к Палпатину.

– Вы поговорили с ним? – осведомился тот, пока в динамиках Совещательной палаты громыхал голос сенатора от Куата.

Муун в гневе встряхнул головой:

– Квай-Гон уже побывал там. Они ушли в Храм.

– Есть еще шанс, что…

– Да, – согласился Дамаск. – Но если мидихлориан в крови у мальчика так много, как говорит Дуку, джедаи ни за что не выпустят его из своей хватки.

– Высокий уровень мидихлориан еще не означает талант в Силе. Вы сами так говорили.

– Меня беспокоит вовсе не это, – произнес Дамаск, но мысль развивать не стал. Обведя зал широким жестом, он спросил: – Как наши дела?

– Ком Фордокс выдвинул Антиллеса кандидатом на должность канцлера. А Эдсель бар Гэн – Эйнли Тима.

– Предатели, – прошипел Дамаск. – Фордокс и бар Гэн.

Палпатин хотел ответить, но его заглушил голос Маса Амедды, донесшийся из динамиков.

– Сенат предоставляет слово сенатору Орну Фри Таа с Рилота, – объявил чагрианин с трибуны. Сеи Тарья также стояла рядом, тогда как Валорум, которому только что фактически указали на дверь, то ли ушел, то ли сидел где-то вне поля видимости.

Синий дородный тви’лек с гордым видом стоял на носу платформы, плывшей в окружении голокамер к центру палаты. У изогнутой кормы сидела изящная краснокожая тви’лека – супруга Фри Таа, – а также еще один сенатор от Рилота и распространитель «палочек смерти» Коннус Трелл.

– Рилот горд объявить о выдвижении кандидатом на должность канцлера человека, который посвятил двадцать лет жизни беззаветному служению Республике, самоотверженно ведя свой корабль сквозь шторма и бури, сотрясавшие это высокоуважаемое собрание. Мы говорим о человеке, чья родина совсем недавно пала жертвой коррупции и непомерной жадности жестоких корпораций. Представители всех миров и народов, я выдвигаю на должность канцлера Республики сенатора Палпатина с планеты Набу.

Восторженные возгласы и аплодисменты раздались из самых разных секторов зала, и рев толпы только нарастал по мере того, как платформа Набу пересекала Совещательную палату, чтобы присоединиться к зависшим на видном месте платформам Алдераана и Маластера.

– У вас все получилось, Дарт Плэгас, – тихо сказал Палпатин, не оглядываясь на учителя.

– Еще нет, – пришел ответ. – Я не успокоюсь, пока не буду уверен в нашей победе.

Поздним вечером Плэгас поднялся на обзорную площадку, откуда открывался вид на частную посадочную платформу, где королевская яхта Амидалы купалась в последних лучах солнечного света.

Набросив на голову капюшон, он подошел к стационарному макробиноклю и приложил глаза к окуляру с мягким ободком. Квай-Гон Джинн, Оби-Ван Кеноби и мальчишка только что спустились на платформу на джедайском корабле. Амидала, ее служанки, охранники и гуттаперчевый гунган прибыли на полусферическом открытом воздушном такси. И те, и другие направились к трапу яхты, но Квай-Гон и круглолицый малец остановились невдалеке от корабля и оживленно разговаривали друг с другом.

«О чем? – спрашивал себя муун. – О чем же они могли говорить, что Квай-Гон вмиг посерьезнел, а мальчик выглядел таким смущенным?»

Подняв лицо от макробинокля, Плэгас потянулся к Силе – и его тут же захлестнул поток путаных образов: яростные битвы в открытом космосе, рассыпающие искры клинки, лучи ослепительного света, киборг в черном шлеме, поднимающийся со стола… Когда его взгляд вновь нашел платформу, Квай-Гона с мальчиком и след простыл.

Отчаянно пытаясь собрать дарованные Силой образы в какую-то цельную картину, он неподвижно стоял на месте и смотрел, как корабль взмывает над платформой и исчезает в ночи.

Как ни пытался он представить будущее иначе, от правды было не уйти.

Мальчик изменит ход истории.

Если только…

Мол должен убить Квай-Гона – и тем самым не допустить, чтобы мальчика обучили.

Квай-Гон – ключ ко всему.

День перед сенатским голосованием Сидиус провел на заводе «ЛайМердж», раздавая указания Молу и Ганрею и занимаясь другими насущными делами. Все это время Плэгас был рядом. Судя по последним вестям с Набу, Амидала оказалась смелее, чем они предполагали. Она сумела примирить набуанцев и гунганов и убедила последних собрать на болотах армию. Поначалу Сидиус запрещал Молу и неймодианцам что-либо предпринимать. Ситам не хватало только, чтобы Амидала вышла героем-мучеником из срежиссированной ими драмы. Но когда армия гунганов двинулась маршем к воротам Тида, у него не осталось выбора, кроме как приказать Ганрею отразить атаку и уничтожить всех.