Джеймс Лусено - Дарт Плэгас

Приказ явиться на похороны Видара Кима поступил как с Набу, так и от Плэгаса, который намекнул, что это хорошая возможность познакомиться с сыном погибшего – Ронаром. Доселе Палпатин ни разу не встречался с джедаями с глазу на глаз, и разговор с Ронаром позволит ему проверить на деле свое умение прятать истинную сущность от тех, кто чувствителен к Силе.

«Корускант – мир жестокий и безнравственный, – говорил ему Плэгас, – но Сила здесь велика, этого не отнять. И все из-за тысяч живущих на планете джедаев. Если ты научишься прятаться на виду, то сможешь скрыть свое истинное лицо даже от самых могущественных мастеров Ордена. Войди к Ронару в доверие, а затем потрать немного своего драгоценного времени на знакомство со шпилями вражеской обители и спроси себя: это ли не крепость, призванная сдержать наступление тьмы?»

Что до убийства сенатора Кима, Плэгас хранил молчание, которое оглушало сильнее любого крика. Узнав, что король Тапало назначил Палпатина временно исполняющим обязанности сенатора, Плэгас поздравил ученика, но и только. Не видясь с наставником уже несколько месяцев кряду, Палпатин надеялся встретиться с ним на Корусканте, но Хего Дамаск и мууны, составлявшие совет директоров «Капиталов Дамаска», отбыли на некую деловую встречу на далекую планету Серенно.

Церемония похорон проходила на территории посольства Набу, которое располагалось чуть ниже и западнее площади Монументов и здания Сената. Облачившись в пурпурную мантию и накидку с высоким воротником, Палпатин прибыл к воротам вычурной монады в сопровождении Кинмана Дорианы, Сейта Пестажа и Дженуса Гриджейтуса – последний был направлен на Корускант лично королем Тапало и, как подозревал Палпатин, обладал небольшой чувствительностью к Силе. Кинман и Сейт сошлись легко и быстро. Молодой Дориана был словно создан для таких планет как Корускант – а кто бы лучше подошел на роль проводника по приятно щекочущим нервы мрачным нижним ярусам галактической столицы, как не Пестаж, который, казалось, знал здесь каждый закоулок.

Среди нескольких десятков гостей, пришедших на похоронную службу, был и Ронар Ким. Палпатин дождался, когда джедай останется в одиночестве, и лишь тогда приблизился к нему.

«Скрывая свою тайну от джедаев, ты не сможешь полагаться на дар обращения с темной стороной, – наставлял его Плэгас. – Вместо этого ты должен быть собой; должен стать частью единой структуры реальности, к которой привыкли джедаи; должен быть видим в Силе, но отнюдь не как сит. Чтобы никто не смог распознать твоего истинного облика, нужно сделать так, чтобы тебя воспринимали как данность. Твоя маскировка – простота; твой камуфляж – обыденность. Укрывшись ими, ты сможешь нападать внезапно и без предупреждения – когда возникнет на то необходимость».

Ронар был высоким и мускулистым молодым человеком в черных одеждах; густые черные волосы были собраны в хвост у него на затылке, а несколько длинных прядей свисали с висков почти до подбородка. В нем Палпатин видел точную копию Видара, чье тело покоилось на массивном прямоугольном возвышении из камня. Незамысловатое одеяло укрывало покойника от плеч до колен, а на груди его размещалась плоская металлическая ваза с пурпурными цветами и зажженной свечой, которая должна была символизировать Вечный Огонь башни Ливет. Сразу после кремации Дженус Гриджейтус доставит прах сенатора на Набу, где тот будет развеян над водами Солье.

– Джедай Ронар Ким, – проговорил Палпатин, входя в зал, – прошу простить за вторжение, но я хотел бы лично выразить вам свои соболезнования.

Вырванный из раздумий, Ронар стремительно обернулся навстречу вошедшему, словно становясь в защитную стойку, и смерил его взглядом с ног до головы:

– Кто вы?

– Палпатин, – ответил тот. – Меня назначили новым сенатором от Набу взамен почившего Видара Кима. Я хорошо знал вашего отца.

Настороженность Ронара пошла на убыль.

– Простите меня за малую осведомленность о делах Набу, сенатор… Палпатин. Дело в том, что неделю-другую назад я даже не знал, что Видар Ким – мой биологический отец, а Набу – моя родина.

Палпатин сделал вид, что хорошо его понимает:

– Не нужно извинений. Мне представляется, что Сила – это огромный мир, гораздо более всеобъемлющий, чем наш.

Ронар кивнул:

– Я едва знал этого человека. Не будь он сенатором Республики, Совет джедаев не позволил бы мне даже повидаться с ним.

Палпатин на пробу прикоснулся к нему Силой – лишь на мгновение, чтобы проверить реакцию джедая. Реакции не последовало.

– Извините, что спрашиваю, но почему тогда вы пришли на поминальную службу?

Взгляд Ронара стал задумчивым.

– Вы, без сомнения, слышали о трагедии, которая унесла жизни его жены и сыновей.

– Конечно.

– Видар Ким просил меня отказаться от обетов джедая и стать продолжателем его рода.

Палпатин придвинулся на шаг и придал голосу сочувственные нотки:

– Он говорил мне об этом, Ронар. Значит, вы пришли сюда из-за сомнений в том, какой долг для вас важнее – сыновний или долг джедая?

– Нет, – ответил джедай чуть тверже, чем, вероятно, намеревался. – Я пришел отдать дань уважения сенатору. Как вам наверняка известно, он погиб от руки наемного убийцы – а мы ведь ехали в одной машине. – В голосе Ронара послышалась досада, но не гнев. – Будь я чуточку быстрее, сенатор остался бы жив, а сейчас я даже не уверен, на кого именно покушались – на Видара или на меня.

– Но кто в здравом уме станет покушаться на джедая?

Джедай хмыкнул, сощурив свои темные глаза:

– У джедаев немало врагов, сенатор. Наша борьба за мир и справедливость по нраву далеко не всем.

– Мир политики ничуть не безопаснее, Ронар. Особенно сейчас, когда столь многие пребывают в нужде. Хвала Силе, что у нас есть джедаи.

– Хотел бы я знать… – протянул Ким.

Палпатин с любопытством посмотрел на него. Разгадка убийства Видара Кима тревожила джедая значительно меньше, чем то, что он не смог это убийство предотвратить.

– Что именно, Ронар?

– Как бы сложилась моя жизнь, не стань я джедаем?

Палпатин выглядел ошеломленным:

– Этот выбор сделали не вы. У вас была Сила. Ваша судьба была предрешена с рождения.

Ронар обдумал его слова:

– А если бы Видар Ким не отдал меня в Орден?

– В таком случае представить вашу судьбу невозможно, – заметил Палпатин.

Расправив плечи, джедай пристально посмотрел на собеседника:

– В прошлом – немало развилок, сенатор. Останься я на Набу, я мог бы пойти по стопам Видара Кима и стать политиком. Возможно, для этого еще не поздно.

Палпатин адресовал ему терпеливую улыбку и встал рядом, уверенный теперь, что его истинная сущность так и осталась нераспознанной: