Сергей Кусков - Игрушки для императоров

Я — берсерк. Мод-берсерк, не контролирующий себя, когда срываюсь. А срываюсь я часто.

Прошлый раз рядом со мной был мудрый и опытный тренер, в последний момент не давший совершить непоправимого. Но в следующий раз его не будет. Научиться сдерживаться самому, как он советовал?

Я люблю фантастику, но в душе реалист. Сколько человек пострадает, пока я научусь? Где мне жить, чтоб не сорваться на находящихся рядом? На орбите Орка, Эриды или Макемаке? [13] Орк, Эрида, Макемаке — Транснептуновые малые планеты, объекты пояса Койпера А в какие дали меня отправят «отдыхать» после первого же срыва? В «Puerta de Dios»?

Да, я вернулся. Принял предложение «последнего» испытания. Красные камешки перевесили черные — из двух зол выбрал меньшее. И я выдержу. Я знаю, что меня ждет, и какие люди будут вокруг, а значит, вооружен. Вооружен и опасен — я не их тринадцатилетний малолетка, и это не стоит сбрасывать со счетов. Я не приемлю методов, какими они дрессируют молодняк, и если что — отвечу. А сломать меня невозможно — их же слова.

Будет трудно, но в конце этого черного коридора я вижу окошко света; в конце же коридора, начинающегося за воротами — нет. Это ловушка, в которую я загнал себя сам, мама права, но я уже загнал себя, и рассуждать о высоких материях, стоя одной ногой в пропасти, нет смысла. Победитель получает всё: или прыгать наудачу, или забиться и молчать в тряпочку до конца жизни — третьего не дано. Вот и весь мой выбор.

— О чем задумался? — прервала мои мысли Катарина.

— Да так, — потянул я. — Размышляю. Думаю, что с тобой делать.

— ???

— Ты же не думаешь, что все останется, как есть? Ты меня подставила, опустила в дерьмо по самую макушку, из-за тебя я пережил несколько… Не самых приятных дней в своей жизни. Да, я рассудил без эмоций, ты убедила, но тебя саму это не извиняет! — Я сделал многозначительное лицо. — Думаю, тебе не стоит поворачиваться после всего ко мне спиной…

— А ты у нас злопамятный, да? — усмехнулась она. — А, нет же, ни в коем случае! Не злопамятный! Ты у нас просто злой, и у тебя память хорошая!

Я невозмутимо пожал плечами.

— Малыш, ты еще скажешь мне спасибо! — продолжила она, повышая тональность.

— Обязательно, — потянул я. — Знаешь, когда человек стоит над гробом врага, он всегда говорит о нем только светлое и хорошее. Так принято. Вот и я скажу тебе «спасибо». Над гробом…

Получилось, я ее из себя вывел. Да так быстро, и поиздеваться толком не успел! Она резко дернулась, впечатав меня в стену своим телом, после чего демонстративно поднесла коварное запястье со встроенными кибернетическими лезвиями к горлу.

— Хуан, мне не нравятся такие разговоры!

Лицо ее пылало от злости. Я усмехнулся:

— Правда? Зря! Это же шутка! Просто шутка! Про гроб. А ты что думала, я кинусь к тебе на шею, радостно повизгивая от счастья, что к вам вернулся? Катюш, я сегодня в зеркало смотрелся, у меня до сих пор с лица синяки Сантьяго не сошли. Как я должен к тебе относиться?

Она попыталась что-то ответить, но не смогла, и по инерции отступила на несколько шагов назад. Затем собралась и гордо тряхнула черной копной:

— Хорошо, я виновата. Признаю. Во всем, что произошло, начиная с той злополучной полосы. Можешь меня ненавидеть, если хочешь. Доволен? Теперь тебе легче?

Я пожал плечами:

— Наверное.

— Я сделала это потому, что мне так приказали. Я должна была вернуть тебя, любой ценой. У меня не могло быть права на ошибку!

— А не слишком ли ты сложно придумала, Катюш? Может, стоило родить что-то попроще, менее жестокое и агрессивное?

— А ты бы стал разговаривать со мной после того, что случилось на дорожке?

— Но ты даже не пыталась ничего объяснить! Ты только давишь, больше ни на что не способна! Все вы такие — только давите!

Она задумалась, и вновь сменила интонацию, на «лекцию доброй тетушки»:

— Хуан, я хотела показать, что с нами ты будешь сильнее. Что это в твоих интересах. Да, я перегнула палку, но если бы все прошло, как задумано, ничего этого не случилось бы. Ситуация вышла из под контроля, я не учла такую возможность развития событий и это моя вина. Я не планировала твое избиение.

— А что планировала? — вспыхнул я. — Вызволение? Из бандитского плена? В который сами же меня б и отправили?

— Кампос-младший заказал тебя самостоятельно, — парировала она. — Его никто не подводил к этой мысли. Ты можешь ненавидеть меня, презирать, можешь посмеяться над моим гробом, но в душе ты знаешь, что это так. Он заказал бы тебя, рано или поздно, все мое достижение — я сделала так, чтобы это произошло рано. И ненавидя меня, ты не сможешь изменить этого. Давай! Вперед! Флаг в руки! Ненавидь! — она указала куда-то абстрактно на коридор, а я лишний раз поразился, как лихо она умеет читать в душах.

Да, все так и есть, как она говорит. Заказ меня со стороны Бенито — лишь вопрос времени. Она говорила об этом еще тогда, когда я впервые сел в салон «Эсперансы», когда не было никаких мокрых сапог и пятых дорожек. И за то, что она права, мне хотелось ненавидеть ее еще больше.

Я тяжко вздохнул, развернулся и побрел дальше — то, что она права, не значит, что мне хочется с нею общаться.

— Стой! — раздалось сзади.

Остановился.

— Прости, я была не права. Я привыкла играть человеческими судьбами, и заигралась.

Теперь она извинялась. Наконец-то! Но как-то неискренне.

Позже я понял, что такие, как она, просто не умеют извиняться перед младшими и слабыми. Даже если очень хотят.

— Зачем ты извиняешься? — усмехнулся я. — Что тебе, всемогущему офицеру, от мнения такого, как я?

— Теперь ты будешь одним из нас. Мне бы не хотелось, чтоб ты видел во мне врага. Я не такая. И…

Пауза.

— …И еще, я привязалась к тебе. С тобой интересно. В день, когда ты вошел в Восточные ворота, моя скучная рутинная служба перевернулась с ног на голову.

— Это и правда был приказ, малыш, — продолжила она почти жалобно. — Я не могла его не исполнить. Мы — рабы, винтики, и мы с тобой обсуждали это. И я, действительно, взяла на себя слишком много — играла и заигралась, забыв, что управляю судьбами реальных людей. Я виновата.

Молчание.

— Но я предлагаю забыть о прошлом и начать с чистого листа. Я — твой куратор, и им останусь, хочешь ли ты этого, или нет. Нам НУЖНО найти общий язык.

Я отрицательно покачал головой.

— Мне кажется, лучшая модель наших взаимоотношений, это принцип: «я не замечаю тебя, ты не замечаешь меня».

— Так не получится.

— Тогда пусть приставят ко мне кого-то другого. Другого куратора.

— Так тоже не получится.

— Жаль. Но иного я предложить не могу.

…Она блефовала. Получится. Мне поставят другого куратора, если с Катариной сойдемся на ножах. Но они могут не захотеть сделать это в воспитательных целях — чтобы не идти на поводу у рядового, хоть и ценного, бойца. Вопрос в том, как раскалить ситуацию до момента, когда их руководство пойдет на уступки, и нужно ли мне это самому? Боевые действия — это плохо, тем более на условно вражеской территории. Не проще ли договориться до чего-нибудь с ней, чем проходить через этот геморрой заново?