Сергей Кусков - Игрушки для императоров

Я вновь набрал побольше воздуха и начал нести бред, в который никогда не верил, но которым до момента встречи с Бэль не заморачивался. Я ведь не собирался становиться противником власти (как, впрочем, и ярым сторонником), не собирался нудно бороться за что-то там возвышенное, и даже националистом, по стопам деда, становиться не спешил (какой с меня националист с такой-то латинской рожей!). А посему, какая разница, что говорить? Главное понимать, что это бред, а я понимал.

Но сейчас, после тренировок на износ, после ныряния в сферы общества, куда в иных обстоятельствах мне заказана дорога, вдруг стало не по себе. Появилось… Какое-то неуважение самим собой, что ли. Получается, я пресмыкаюсь, и делаю это в угоду «красноперой» «имперской» мрази?

Останавливало лишь то, что мне это не нужно. Это не моя война, у меня нет цели, выпендритваться в поисках истины. Да и перед кем ее доказывать, перед стадом под названием «сто вторая группа»?

— Западная модель интеграции отличается от Восточной излишней демократичностью. Классический пример — Западная Европа середины двадцать первого века. В этой модели интегрирующие субъекты, имеющие разные размеры, численность населения и уровни экономического развития наделялись равными правами, что влекло к постоянному внутреннему антагонизму, бюрократизации системы и отсутствию возможности оперативного реагирования на внешнеполитические и внешнеэкономические вызовы. Несмотря на открытые границы, создать при такой модели единое культурное пространство, по примеру России, способное вобрать в себя территории и подавить сепаратизм, невозможно, что и явилось главным фактором гибели Европейского континента.

— И как же избежать этого? — довольно улыбнулся препод. Похоже, он принял меня за кого-то, по интеллектуальному уровню напоминающего Эмму, и я его удивил.

Я деловито пожал плечами:

— Разрушить систему, иначе никак. После провала военного переворота, когда радикальные неонацисты попытались силой объединить страну, Европа оказалась обречена и пала в Третьей Мировой без единого выстрела. Или насильственная более тесная интеграция, или распад — третьего не дано.

Преподаватель бегло кивнул — сойдет.

В общем то, что я озвучил — не совсем бред, кое-чему нас все же учат. Но это редкий пример истины, для убедительности лжи. Подумаешь, падение Европы! Чуждой ненавистной культуры! Гораздо интереснее подход к проблеме такой страны, как Россия, которая веками восставала из пепла и расширялась, но не давя врагов, а ассимилируя их в саму себя. Россия выжила в Третьей Мировой по причине неучастия, слабости, решала в это время внутренние задачи, но затем пошла в гору и вобрала в себя все отпавшие за век до этого территории, а заодно и некоторые другие, плохо лежащие в послевоенном мире. И несмотря на национальную пестроту страны, ей не грозит никакая гражданская война, разве что на идеологической почве.

Латинос же, так кичащиеся своим гребанным единством, не решили своих проблем и за четыреста лет, но государственная линия не позволяет говорить об этом. Как же, «наш строй — самый лучший, а все враги — дебилы!» Это главная идея сего предмета, из-за которой я его ненавижу всеми фибрами души!

— А что с Восточной моделью? — оживился препод.

Я взял себя в руки и подавил иронию. Мне это не надо! Не надо, Хуанито!

— Перед Латинской Америкой на рубеже двадцать первого и двадцать второго веков встали важнейшие задачи, такие, как борьба с новыми, появившимися после Войны союзами сверхдержав, и колонизация космоса. Решить их можно было только вместе, объединившись фактически, а не голословно, как это сделала за полвека до этого Европа. Но в отличие от Европы, разница в экономической мощи и численности населения разных частей континента была в разы больше. Такие страны, как блистательная богатая Бразилия и нищий Эквадор не могли в принципе иметь равных прав, хотя многие этого хотели.

Я усмехнулся. Преподаватель тоже. Кажется, я ему понравился и бить не будет. Напрасно так грешил на него вначале занятия — нормальный мужик. Ладно, продолжим.

— И какие существуют способы добиться такого невозможного равноправия de facto? — опередил меня «нормальный мужик».

Я прокашлялся:

— Официально считается, что лучший способ — организация монархии. Введение в модель новой переменной — государя императора, вседержителя страны. Источника высшей государственной власти. Хозяина, призванного заботится о своем народе и защищать его от внешних и внутренних вызовов. Будь ты чилиец или перуанец, бразилец или выходец из Коста-Рики, ты прежде всего подданный императора. А права… Ну, какая разница, больше у твоего региона мест в парламенте, или меньше, если итоговое решение все равно не за депутатами, а за ним?

Преподаватель вновь согласно кивнул, но в глазах его появился хитрый блеск.

— Что ж, а неофициально? Как считается неофициально?

Вот оно что. А он тот еще тип! Точно, шпик.

Я почувствовал, что непроизвольно вздыхаю. М-да, но шпик умный, а умные люди достойны уважения. Спалился ты, Шимановский! Как последний неудачник! Ну что ж, заднюю включать — себя не уважать, пусть попишет в досье, раз хочет.

— А на самом деле, сеньор преподаватель, — улыбнулся я, беря себя в руки и расслабляясь, — жителю Венесуэлы нельзя заходить за пределы центральных охраняемых улиц колумбийских городов, как и колумбийцам в Венесуэле. Колумбийские и венесуэльские банды режут друг друга на любой территории, в любой стране, даже имея общего врага. Это при том, что в этих двух регионах расположена бОльшая часть государственных институтов империи.

Бразильцы же так и остались сами по себе, единой гордой нацией, плевав на испаноязычных соседей, хоть их и разделили на несколько десятков небольших префектур. Жители Центральной Америки лишены гражданских прав вообще, и люто ненавидят мексиканцев, считающих этот регион своей собственностью. А кубинцы всегда были сами по себе, гордецами, твердящими на всех углах, что это их страна стала пионером сопротивления гринго, предтече создания единого континентального государства, и им все обязаны. Такие вот дела, сеньор!

Империи нет, сеньор преподаватель, — подвел итог я. — И нет никакой Восточной интеграции. Есть страна, искусственно созданная группой очень богатых семей с целью защиты своего богатства от конкурентов и получения еще большего. Кланы создали Южно-Американскую империю, искусственно объединив ее в массивный рыхлый конгломерат, в котором постоянно вспыхивают конфликты, где стороны поддерживают друг друга по этническому признаку, языковому, клановому, прошу прощения за тавтологию, или еще какому. А чтобы всё это действовало, как часики, одного из своих по происхождению, правда с авторитетом удачливого полководца, кланы посадили на трон и дали поиграть в монарха, государя-императора. Которого полностью контролировали.