Альфред Ван Вогт - Точка Омега

И всегда самое мелкое насекомое, растение, скала или песчинка взаимодействуют между собой. В этом всеобщем процессе участвуют и атомы в центрах далеких звезд.

Проблема не в том, существует ли подобное взаимодействие в принципе, а в том, не следует ли его уменьшить, чтобы объект начал функционировать. Обычно подобное ослабление происходит неосознанно. Поэтому чувствительность ко многим объектам в этой Вселенной в нормальном состоянии сведена к нулю. Представлялось, что только ниджэны через все фазы своей эволюции пронесли на клеточном уровне метод осознания всеобщей связи и покорили тем самым пространство.

Когда Семп вспомнил об этой Вселенной, моментально началось его с ней взаимодействие, при котором он наделял ее всеми известными ему сущностными свойствами. И тогда вдруг вновь появилась золотистая блестящая точка.

В силу происходящего с ней взаимодействия Семп чувствовал, что эта Вселенная начинает сейчас формироваться изнутри в соответствии с его универсальной памятью о том, чем она была прежде. В этой ситуации Семпу пришла в голову замечательная мысль: “Пока она не сформируется точно такой же, как раньше, почему бы ее не усовершенствовать?”

Думать о деталях времени уже не было. Осталось довольствоваться импровизацией по ходу и отдельными яркими озарениями. Вопрос стоял ребром: сейчас или никогда. При этом навсегда.

Ниджэны?

В определенной степени он понимал их стремление обезопасить себя и свой пространственно-временной континуум, истребляя тех, кто был способен бросить вызов их гегемонии. Следовательно, они не были настолько уж виноваты, как он считал прежде. Но, с другой стороны, новая Вселенная не нуждалась в такой форме жизни, которая могла бы ее уничтожить.

И Семп решил вычеркнуть из памяти сам факт их существования, чтобы они не попали в новый мир.

А что делать с человечеством, Посредниками, космическими силки?

Решение созрело мгновенно… В его Вселенной ВСЕ будут земными силки, наделенными способностями принимать любые формы и безграничным желанием осуществлять благотворные функции полиции во всех областях космоса.

И все они овладеют методом ниджэнов господствовать над пространством, но их способность к взаимодействию будет сведена к возможности молниеносного перемещения. Кроме того, никто из силки не будет подвластен логике уровней, а все последствия развернувшегося в нем цикла будут обращены вспять. В конечном счете и чтобы не было на этот счет сомнений, все силки обретут бессмертие, решил он.

Нельзя допускать в образующуюся Вселенную кибмадинов. К столь извращенным существам Семп не чувствовал никакого снисхождения.

И уж конечно, Земля вернется к своему родному Солнцу.

Правильно ли он поступил? Никто и ничего не мог ему посоветовать. Он едва успел подумать об этом. Искать варианты и размышлять у него уже не было времени.

Внезапно бесподобное совершенство единственного лучика во мраке… утратилось и он начал разгораться. Охряного цвета точка подошла к моменту инверсии.

Для Семпа это означало возвращение к Сверхмалому. Какая-то чудовищная сила неодолимо скрутила его, сжала, навалилась…

Когда у Семпа восстановилось нормальное восприятие мира, то первое, что он увидел, — это усеянное звездами небо, раскинувшееся во все стороны вокруг него.

Он понял, что завис где-то в космосе в облике ниджэна. Он знал также, что для этой сверхчувствительной натуры ориентация в пространстве была инстинктивной. Итак, он внутри континуума и где-то здесь была Земля. Семп сманеврировал пространством по методу ниджэнов и вступил во взаимодействие с тем далеким, на расстоянии многих световых лет, участком, бытие которого он так отчетливо ощущал. Он провел инверсию только в малом масштабе. Обратился в точку, затем вернулся в прежнее состояние, опять в точку… во что-то… в ничто… в нечто…

И вот восемьдесят тысяч световых лет позади.

Как и прежде, он находился в помещении Властей силки и говорил Бэкстеру:

— Знаете что, пожалуй, не стоит посылать за звездолетом. Он мне не нужен.

Посредник смотрел на него блестевшими от волнения глазами.

— Нэт! — с облегчением выдохнул он. — Вам удалось добиться своего. Вы победили!

Семп помедлил с ответом. Его мозг терзала одна неотступная мысль: мог ли он участвовать в создании второй модели континуума, если в тот момент, когда Вселенная схлопнулась и возродилась, сам он пережил трансформацию во времени?

А МОЖЕТ БЫТЬ, ЭТО БЫЛА ТА ЖЕ САМАЯ ВСЕЛЕННАЯ?

Он понял, что так никогда и не получит ответа на свой вопрос.

А потом… не было ли все это фантазией, необузданной игрой отражавшего его желания разума все то время, пока он находился в бессознательном состоянии? Не было ли это самым причудливым сном, когда-либо привидившимся землянину?

Справа от него находилось громадное окно, выходившее на террасу, с которой могли взлетать силки. Семп направился туда.

Стояла ночь. В мутном небе проплывала старушка Луна. Небосвод был усеян столь знакомыми ему созвездиями.

Семп встрепенулся, осознав, что его победа была полной и окончательной.

— Пойду повидаюсь с Джоанн, — устало бросил он Чарли Бэкстеру, неотступно следовавшему за ним.

Взлетая в эти милые ему земные просторы, он подумал: “Милая женушка, как много мне надо тебе рассказать”.

Это произошло у автомата с прохладительными напитками. Распрямляясь, Барбара Эллингтон внезапно почувствовала, как что-то мимолетно коснулось ее правого плеча. Это было похоже на легкий щелчок, но необычно холодивший кожу.

Она живо, несколько неловко, обернулась и в замешательстве взглянула на стоявшего сзади в нескольких шагах от нее элегантного, без единого волоска на голове, мужчину. Судя по всему, он ожидал своей очереди.

— Ах, это вы, Барбара! Добрый день! — сердечно приветствовал он ее.

Барбара, стушевавшись, довольно бессвязно пролепетала:

— Я… я не знала, что за мной кто-то есть. Но я уже кончила, доктор Глоудж!

Прихватив прислоненный к стене кейс, она двинулась вдоль ярко освещенного коридора. Шатенка, высокая, может быть даже слишком, тонкая в талии, с серьезным, атласной кожи лицом, она была не лишена очарования. Но сейчас, пунцовая от смущения, она двигалась скованно, какой-то деревянной и не свойственной ей походкой. Барбара вполне сознавала это и мучилась вопросом, не смотрит ли ей вслед удивленный ее поведением доктор. “И тем не менее что-то меня действительно кольнуло!” — подумала она.

Дойдя до поворота, она искоса, через плечо, посмотрела назад. Доктор Глоудж, утолив жажду, не спеша двигался в противоположном направлении. Никого больше в коридоре не было.