Альфред Ван Вогт - Точка Омега

— Наверное, это грузовое судно, — сказал Джим Брендер. Он нажал на кнопку: — Карлтон, постарайтесь выяснить, был ли на борту Ф-4961 пассажир по имени Пирс Лоуренс. Сколько времени вам нужно, чтобы навести справки?

— Не более минуты, шеф.

— Видите ли, — сказал Джим Брендер, откидываясь в своем кресле, — речь идет о простой формальности. Если вы действительно прибыли на борту этого корабля, я буду вынужден отнестись к вашим заявлениям очень серьезно. Вы должны понять, что я не могу броситься в это дело очертя голову…

Раздался легкий звонок.

— Да, — ответил Джим Брендер.

— Вчера после посадки в Ф-4961 находился только его обычный экипаж в составе двух человек. Никакого пассажира по имени Пирс Лоуренс на нем не было.

— Спасибо, — Джим Брендер поднялся. — До свидания, господин Лоуренс, — ледяным тоном произнес он. — Я не понимаю, чего вы хотели добиться, рассказывая мне эту потешную историю. Признаюсь тем не менее, что она меня глубоко заинтриговала, а поставленная вами проблема весьма хитроумна…

Вновь заверещал звонок.

— В чем дело?

— С вами хотел бы увидеться господин Горсон.

— Хорошо. Пусть приходит.

Создание к этому времени уже лучше контролировало свой мозг и прочло в голове Брендера, что Горсон был финансовым магнатом, чья деятельность по размаху соперничала с его фирмой. Оно уловило и кое-что другое, что подсказало ему необходимость быстро ретироваться из личного кабинета Брендера, покинуть само здание и терпеливо дожидаться появления господина Горсона в импозантном холле. Спустя несколько минут по улице в нескольких шагах друг от друга шли уже два Горсона.

Господин Горсон был крепкого сложения мужчиной, которому едва перевалило за пятьдесят. Он вел активный и здоровый образ жизни. В его памяти хранились суровые воспоминания об иных климатах и планетах, где он побывал. Тварь уловила своей сенсорной системой динамизм его натуры и следовала за ним уважительно и настороженно, колеблясь в отношении необходимости немедленных действий.

“Я прошел долгий путь, — размышляло Нечто, — начиная с примитивной формы жизни, не способной стабильно сохранять свои очертания. По замыслу создателей я наделен способностью усваивать новое и развиваться. Сейчас мне уже проще бороться с тягой к саморастворению, легче быть человеком. В отношениях с Горсоном я должен четко помнить, что моя сила неодолима тогда, когда она используется надлежащим образом”.

Оно скрупулезно прозондировало в мозгу своей потенциальной жертвы точный маршрут, которым тот шел к своему офису. Отчетливо просматривался вход в большое здание. Затем — длинный, облицованный мрамором проход к автоматическому лифту. Тот доставляет его на восьмой этаж к сравнительно короткому коридору с двумя дверями. Одна ведет в приемную Горсона и далее в его личный кабинет. Вторая — в кладовку, использовавшуюся привратником. В свое время Горсон не раз заглядывал туда, и поэтому в его памяти, помимо всего прочего, четко проступал образ большого ящика…

Нечто ожидало, когда ничего не подозревавший Горсон подойдет к двери в свой кабинет. Скрипнули петли. Удивленный Горсон обернулся. Он не успел сделать даже малейшего жеста в свою защиту, как огромный стальной кулак буквально размозжил ему череп.

На сей раз создание уже не повторило своей прошлой ошибки и не поддерживало никакой связи с мозгом своей жертвы. Оно на лету подхватило падавшее тело и вынудило свой стальной кулак вернуться в прежнее состояние подобия человеческой плоти. В страшной спешке оно засунуло атлетическое тело Горсона в большой ящик и тщательно закрыло крышку.

Затем существо быстро покинуло кладовку, прошло в личный кабинет господина Горсона и село за тщательно отполированный дубовый стол. Служащий, появившийся после вызова, увидел перед собой Джона Горсона, который распорядился:

— Криспин, я хочу, чтобы вы немедленно начали продавать вот эти акции через обычный наш тайный канал. Продавайте до того момента, пока я не дам знака приостановить операцию, даже если вы считаете ее безрассудной. Сведения, полученные мною из надежного источника, позволяют мне провернуть на бирже крупное дело.

Брови Криспина по мере ознакомления с перечнем подлежащих продаже акций поднимались все выше и выше.

— Боже мой! — воскликнул он наконец с той фамильярностью, которая является привилегией близких советников. — Эти акции на вес золота. Все ваше состояние неспособно выдержать операцию такого размаха.

— Я вам уже сказал, что не один участвую в ней.

— Но это ведь незаконно — вызывать крах рынка, — запротестовал служащий.

— Криспин, избавьте меня от ваших комментариев! Выполняйте указания. И главное, не пытайтесь войти со мной в контакт. Когда будет нужно, я сам свяжусь с вами.

Нечто, которое было теперь Джоном Горсоном, поднялось, не обращая ни малейшего внимания на поток исходивших от Криспина полных смятения мыслей. Оно вышло через ту же дверь, что и вошло. Покидая здание, оно подумало: “Мне достаточно будет физически устранить с полдюжины финансовых гигантов, начать продавать их акции, а затем…”

К часу дня все было кончено. Биржа закрывалась не ранее трех, но уже в час новость прошла по всем телетайпам. В Лондоне, где к этому времени наступала ночь, вышел специальный выпуск газет. В Ханчжоу и Шанхае занималась великолепная заря, а разносчики газет уже стремглав мчались по улицам в тени небоскребов, выкрикивая, что Дж. П.Брендер признал себя банкротом и что с минуты на минуту начнется расследование…

На следующее утро председатель комитета по расследованию банкротства заявил в своей вступительной речи:

— Мы столкнулись с одним из самых потрясающих совпадений в истории. Старая и уважаемая фирма, чьи отделения открыты во всех странах мира, которая имеет интересы в более чем тысяче компаний самого различного характера, объявлена банкротом в результате неожиданного падения курса всех ценных бумаг, находившихся в ее портфеле. Потребуются месяцы, чтобы выявить, кто несет ответственность за эти неуместные продажи акций, которые привели к катастрофе. Тем не менее я не вижу никаких причин, чтобы не удовлетворить требований кредиторов, как бы это ни было прискорбно для интересов всех друзей покойного Дж. П.Брендера и его сына, и не ликвидировать всю движимую и недвижимую собственность этой фирмы путем продажи с молотка или любым другим подходящим и законным образом…

— По правде говоря, я ее не осуждаю, — говорила одна из женщин своей подруге, когда они прохаживались в просторных покоях китайского дворца Брендера. — Я не сомневаюсь, что она действительно любит Джима Брендера. Но никто не имеет права всерьез требовать от нее оставаться теперь его супругой. Она женщина высшего света, и совершенно исключено, чтобы она разделила участь человека, который будет низведен до уровня простого пилота или даже рядового на марсианских линиях.