Майкл Суэнвик - Медленная жизнь

Дождевая капля начала формироваться в девяноста километрах над поверхностью Титана. Первой была бесконечно малая пылинка толина, плавающая в холодной азотной атмосфере. Потом на этом затравочном ядре стал конденсироваться дианоацетилен, молекула за молекулой, пока не превратился в льдинку в облаке из миллиардов ей подобных.

Теперь путешествие вполне могло состояться.

Вышеупомянутой льдинке потребовался год, чтобы опуститься вниз, на двадцать пять километров. Там температура оказалась достаточно низкой, чтобы на ней начал конденсироваться этан! Но на этот раз все происходило гораздо быстрее. И льдинка снова стала снижаться.

На высоте сорока километров она попала в облако этана, где продолжала расти. Иногда она сталкивалась с другой каплей и удваивалась в размерах. Наконец она стала слишком большой, чтобы удержаться в слабых стратосферных потоках.

Она упала.

В падении она захватывала метан и скоро так увеличилась, что достигла предельной скорости — почти два метра в секунду.

На высоте в двадцать семь километров она прошла сквозь плотный слой метановых облаков, где собрала еще больше метана.

По мере того как сгущался воздух, скорость уменьшалась, и она, вследствие испарения, начала терять некоторую часть своей субстанции.

Когда до цели осталось два с половиной километра, капля изверглась из последнего слоя редких облаков, при этом она теряла массу с такой скоростью, что вряд ли смогла бы достигнуть почвы.

Однако она падала на экваториальные нагорья, где ледяные громады на пятьсот метров возвышались над землей, устремив к небу грозные вершины. Когда до земли осталось два метра, а скорость уменьшилась до одного метра в секунду, казалось, что еще миг — и капля ударится о поверхность.

Но тут две руки подхватили открытый пластиковый мешок и подставили под каплю.

— Есть! — ликующе объявила Лиззи О’Брайен, застегивая молнию мешка. Потом подняла его вверх, чтобы нашлемная камера смогла прочесть код в углу, подтверждая: «Одна капля», — и сунула мешок в ящик-коллектор для образцов.

Иногда какие-то, вроде бы незначительные мелочи и делают вас самыми счастливыми. Кто-то потратит целый год, изучая эту крохотную капельку, которую Лиззи доставит домой. А ведь это был всего лишь мешок № 64, в ящике-коллекторе № 5. И Лиззи пробудет на поверхности Титана достаточно долго, чтобы набрать такое количество природного материала, которое произведет революцию в планетарной науке.

Сама мысль об этом наполняла ее радостью.

Лиззи опустила крышку ящика и принялась скользить по гранитно-твердому льду, разбрызгивая лужи и ручейки жидкого метана, стекавшие со склона горы.

— Я пою под дождем… — пропела она, вскинув руки и кружась. — Просто пою под дождем!

— Э-э… О’Брайен! — окликнул Алан Грин с «Климента». — Ты в порядке?

— Ля, соль, фа, ля, ля, соль, фа, ми… я… снова пою…

— Да оставь ты ее в покое, — добродушно посоветовала Консуэло Хонг. Она работала внизу, на равнине, где метан просто испарялся в воздух и почва была покрыта толстым слоем тягучего толина. Как говорила Консуэло, ощущение возникало такое, словно ты по щиколотку увязла в патоке.

— Неужели не можешь распознать новый научный метод, применяемый прямо у тебя на глазах?

— Ну… если ты так считаешь… — с сомнением протянул Алан. Сам он застрял на «Клименте»: нужно ведь было кому-то руководить экспедицией и сидеть в интернете. Вроде бы довольно теплое местечко — не приходилось спать в костюме и существовать на оборотной воде и энергетических брикетах, но вряд ли коллеги подозревали, как ненавидел Алан свои обязанности.

— Что там дальше по расписанию? — осведомилась Лиззи.

— Ну… требуется выпустить робота-палтуса. Как двигаются дела, Хонг?

— Неплохо. Все идет по плану. Через пару часов думаю добраться до моря.

— Отлично, значит О’Брайен самое время присоединиться к тебе на посадочном модуле. О’Брайен, надувай воздушный шар и проверяй подвесную систему по контрольному списку.

— Вас поняла.

— А пока ты этим занимаешься, я прослушаю голосовую почту из интернета. Готовьтесь к сеансу связи.

Лиззи застонала, а Консуэло показала язык. В соответствии с политикой НАФТАСА астронавты участвовали во всех сеансах интернет-вещания. Официально — члены команды были счастливы поделиться своим опытом с простыми смертными. Но голосовой интернет (Лиззи втайне считала его чем-то вроде ликбеза) вынуждал их общаться с людьми, у которых отсутствовали даже минимальные зачатки интеллекта, необходимые, чтобы управляться с клавиатурой.

— Ничего другого нам не остается, — проворчала Консуэло.

— Мы уже делали это раньше, — вставила Лиззи.

— Ладно. Вот первое сообщение.

— Привет, это Клинок Ниндзя 43. Я все гадал, что это вы, парни, надеетесь там обнаружить.

— Прекрасный вопрос, — соврал Алан. — Ответ таков: мы не знаем! Это путешествие первооткрывателей, и сейчас мы заняты тем, что называется «чистой наукой». Время от времени подобные исследования оказываются самыми рентабельными. Но так далеко мы не заглядываем. Просто надеемся найти что-то совершенно неожиданное.

— Господи, ну и ловок же, — пробормотала Лиззи.

— Стираю запись, — жизнерадостно объявил Алан. — Следующий.

— Это Мэри Шредер из Соединенных Штатов. Преподаю английский в колледже и специально для моих студентов хочу узнать, какие отметки вы получали в их возрасте.

— Боюсь, я был настоящим «ботаником», — начал Алан. — На втором курсе получил четверку по химии и запаниковал. Но потом отказался от пары факультативов, подтянулся и исправил оценку.

— Я успевала по всем предметам, кроме французской литературы, — прощебетала Консуэло.

— Меня едва не вытурили, — заявила Лиззи. — Учение давалось тяжело. Но потом я решила стать астронавтом, и все встало на свои места. Я поняла одно: черт возьми, это всего лишь упорный труд. И вот я здесь.

— Прекрасно. Спасибо, девочки. Третий вопрос. Поступил от Марии Васкес.

— Есть ли жизнь на Титане?

— Возможно, нет. Девяносто четыре градуса по шкале Кельвина — все равно что сто семьдесят девять по Цельсию или минус двести девяносто по Фаренгейту. И все же… жизнь штука упрямая. Она существует во льдах Антарктиды и в кипящей воде подводных вулканических впадин. Поэтому мы и уделяем особое внимание изучению этано-метанового моря. Если где и можно найти жизнь, то именно там.

— Судя по химическому составу, условия здесь напоминают бескислородную атмосферу на Земле, где впервые зародилась жизнь, — добавила Консуэло. — Мы считаем, что такой предбиологический химический состав существует здесь уже четыре с половиной миллиарда лет. Для химика-органика, вроде меня — это лучший ящик с игрушками во всей Вселенной. Но серьезную проблему представляет отсутствие тепла. Химические реакции, которые дома происходят быстро, здесь длятся тысячи лет. Трудно понять, как может зародиться жизнь в столь неблагоприятных условиях.