Сергей ГОРОДНИКОВ - Разведчик

В очередной раз оглянувшись в седле, Иван заметил в удалении со всех ног мчащегося за ними юного проводника, которого они оставили на тропе. Затем показался вожак стада длинноногих ящеров. Вскоре стали видны и другие такие же ящеры. Головы у всех были маленькими, однако шеи соответствовали размерам лап, и передвигались они заметно быстрее Топтуна. Вожак увидал туземца и, вероятно, принял того за охотника. Распахнув пасть, он издал трубный рёв, в котором не было звуков пощады, и побежал, скоро нагоняя того, кто вызвал у него озлобление. Юноша в отчаянии кинулся с тропы в колючие заросли, полез на дерево, но малоголовый ящер на бегу сорвал его с ветки.

– Не-ет!! – донёсся последний крик проводника, вмиг перекушенного зубастой пастью.

– Ну, Топтун! Спасай нас! – воскликнул Иван, сильно поддав толстокожие бока пятками ног.

Напуганный страшным рёвом вожака и подобным лавине приближением бесчисленного стада злобных ящеров Топтун и без этих понуканий рванулся вперёд и припустил, как только мог.

Надрывно хрипя, Топтун вырвался из лесной чащи к узкому берегу неширокой реки с медленным течением и растерянно приостановился, давая Ивану возможность мигом осмотреться. Берег, где они оказались, был вытоптан стадами ящеров, которые приходили к нему на ежедневный водопой. Но противоположный берег представал взору совсем иным, обрывистым и без заметных следов животных. Лес там редел, а за ним, далеко впереди, тянулась серая поперечная гряда непрерывных гор, по верху как будто ровно обрезанных тёмными полями теснящихся к вершинам туч.

Спасение было только за рекой, красно сверкающей отблесками низкого солнца. Однако спешащих к водопою хищных ящеров уже поджидали речные твари. С дюжину крокодилообразных рептилий поднялись к водной поверхности, и две из них раскрыли навстречу Топтуну и Ивану большие пасти, с тремя рядами острых зубов в каждой. Они плавно двинулись к берегу, оставляя за собой рябь на потревоженной водной глади. Топтун попятился и от страха протяжно заскулил. Иван нащупал в кобуре и выхватил лучемёт.

Неписанная этика межзвёздной разведки не одобряла использования полной мощности энергетического оружия, де, этим как бы признавалась слабость подготовки самого разведчика. Но искать, есть ли иные выходы из создавшегося положения, у Ивана не было времени. Он любой ценой обязан прибыть раньше Елены к тому месту, куда она так стремилась. А благодаря предательству взятого им проводника, она и так опережала его больше, чем он мог себе позволить. В глубине души его начинали беспокоить опасные способности столь неразборчивой в средствах достижения своих целей красавицы. Приходилось дорожить каждой минутой. Мысленно придя к такому выводу, он больше не колебался, увеличил мощность до красного уровня и дважды выстрелил пучками энергии под раскрытые пасти голодных рептилий.

Густое облако пара с неистовым шипением взметнулось среди воды, расшвыряв рептилий за свои пределы, и между берегами обнажилось неглубокое дно, как будто огненный топор разрубил течение на две части. Варварски кольнув бок Топтуна остриём меча, Иван заставил отчаянно завизжавшего ящера ринуться вперёд. Бурля и пенясь, горячая вода обрушилась на них с обеих сторон, нещадно толкая и исхлёстывая обоих, и разом поглотила илистое дно. Однако они успели выбраться из реки прежде, чем крокодилообразные и другие подводные хищники пришли в себя от растерянности.

Едва они с трудом забрались на ступенчатый обрыв противоположного берега, как по их следам из чащи выбежали первые ящеры стада. Сотрясая землю, топча и рыхля прибрежье, длинноногие ящеры рассыпались от тропы вдоль реки, и у воды разыгралось настоящее сражение. Река окрасилась кровью, взбаламутилось дно, из которого выдёргивались растения с мелкими тварями в листве, злобный рёв и шипение, клацанье зубов и непрестанный плеск бурлящей воды в местах ожесточённых схваток оглашали и будоражили окрестности. Ящеров было много больше, и когда самцы насмерть дрались с крокодилообразными, самки и детёныши получали возможность напиться.

Топтун беспокоился видом этого зрелища. Он подневольно брёл вдоль берега, пока Иван не обнаружил тропу, и охотно свернул на неё, углубился в разреженный лес, удаляясь прочь от продолжающегося шума сражения, подгоняемый им и треволнениями от пережитых опасностей.

Чем дальше они отдалялись от реки, тем засушливее становился воздух окрестностей. Впитавшие испаряемую морем влагу тучи редко одаривали эти места щедрым дождём. Ветры прогоняли тучи до бескрайней стены высоких гор, которые их останавливали, чтобы они ливнями оросили предгорья, оживили их буйной растительностью. На обширном же пространстве до тех гор лес постепенно мельчал и редел. Деревья всё чаще оказывались низкорослыми и чахлыми, а лианы стлались по земле, вроде безобразных змей, как будто заползали в мелколиственные ветки кустарников.

В сумерках усталый Топтун достиг лесостепи. Скоро темнело, подступала ночь. Всю ночь Иван побуждал Топтуна шагать вперёд, и две тени слившихся в одно существо ящера и человека, порождённые двумя лунами, одной слева и другой справа, неотступно сопровождали их, словно были самыми верными спутниками. В лунном свете горы представлялись неприступными, и такое впечатление усиливалось по мере приближения к ним. Ивану было над чем ломать голову. Бежавшей из монастыря женщине надо было преодолеть горную стену, и она могла это совершить, лишь зная то, чего не знал он: а именно, где сквозной проход в кажущейся сплошным препятствием стене. Ему же ещё предстояло найти этот проход, если, конечно, он намерен перехватить её или опередить.

Ранним утром они поднялись на предгорную равнину с сочным разнотравьем. Продвигаясь по колена в густой траве, Топтун иногда приостанавливался с намерением пощипать свежей зелени, однако Иван каждый раз отрывал его от этого занятия, поторапливал, направлял прямо к ближайшим горам. Топтун ворчал, но подчинялся. Иван заметил возле гор нескольких ящеров, которые лениво паслись и были похожи на Топтуна. Те ящеры не выражали никакого беспокойства из-за их появления, и, казалось, не обращали на них внимания.

Всходящее солнце оторвалось от края земли, когда они приблизились к травоядным ящерам и подножиям гор. У излома горной скалы, по которому можно было подниматься наверх, Иван расседлал Топтуна. В горы ящер идти не мог. Тот забеспокоился, тянулся к Ивану, всячески показывая самоотверженную привязанность.

– Отправляйся к своим сородичам, – похлопав его по толстокожей морде, объявил Иван. – Ты заслужил свободу.

Забираясь на скалу, он слышал ниже себя шумные попытки Топтуна последовать его примеру, затем унылое ворчание, потом оно прекратилось. Иван влез на уступ скалы и оглянулся. К Топтуну, как бы занятая исключительно поиском лучшей травы, боком подступала очень похожая на него особь ящера. Она не смотрела на незнакомца, однако вскоре должна была очутиться поблизости. Топтун наклонил в её сторону свою рогатую голову и дружелюбно повёл хвостом, поддел им валяющиеся седло и поводья. Иван отвернулся и больше не глядел вниз.