Ольга Ларионова - Сотворение миров. Авторский сборник

* * *

Вертолет обошел горы, забравшись в глубину материка, и приземлился на запасной площадке, затаившейся в долине перед самым Ящеричным хребтом – как раз посередине между космодромом и Пресепторией. Два вертких, но хорошо защищенных вездехода с конусными излучателями на радиаторе ждали у самых ворот.

«Теперь–то зачем нас охранять, когда мы не у моря?» – невольно подумала Варвара, но тут из ангара вырвалась санитарная машина уже со сверхвысокой защитой, лихо подрулила к самой дверце вертолета и только тогда опасливо приоткрыла дверцу.

Оттуда высунулись женские руки. Теймураз тоже придержал дверцу кабины, чтобы она не распахнулась настежь, и Варвара просунула в эту щель Степку, по–прежнему завернутого в изрядно подмокшее махровое полотенце с рыжими шерстинками. Руки выхватили у нее теплый сверток и исчезли в глубине вездехода. Титановый щиток со стуком захлопнулся, и это был единственный звук, сопутствующий операции передачи. Первая машина охранения, взяв с места реактивную скорость, вынеслась за ворота вертолетной площадки, за ней устремился санитарный вездеход, замыкающая машина не отставала ни на метр. Маленький, но неуязвимый караван устремился вверх по ущелью, направляясь к космодрому. Все правильно. Гостевой домик на космодроме, надо думать, прикрыт надежнее, чем любое подземное убежище Пресептории. И звездолет .с Большой Земли, конечно, уже вызван. Все правильно. Даже то, что мама Пидопличко не потратила двух секунд на какое–то слово, обращенное к Лерою…

Они сидели на узких жестких скамеечках и глядели перед собой. Пока вертолет трясло, руки Лероя, сложенные на груди, то и дело соскальзывали вниз и со стуком ударяли костяшками пальцев об пол; тогда Светозар осторожно приподымал их и снова складывал на груди, а точнее, на серебристом правильном круге, который выделялся на могучем торсе и делал Лероя похожим на легендарного беглого каторжника.

Гул вездеходов умолк, и теперь только поскрипывала полуоткрытая дверца кабины, которую раскачивал ветер.

– Темрик, будь другом, – попросил Артур, – выведи на середину поля большой грузовик.

Варвара немного удивилась: зачем же большой? Но Теймураз послушно спрыгнул на бетон и побежал через всю площадку к полускрытому ангару, где громоздились вертолеты и вездеходы самых различных габаритов и конструкций. Она немного помедлила, тоже выпрыгнула из кабины и пошла следом. Солнце пекло не зло, но жгуче, хотя и не катастрофически, примерно как в летний полдень на Куршской косе, в их нэд'овском лагере. Исполинский зонтичный орешник, росший вплотную к стенке ангара, тянул свои перистые лапы над самой крышей, и в толще этой зеленой массы копошилось что–то крупное. Варвара осторожно приблизилась – на краю крыши сидела, свесив лапы, асфальтовая обезьяна. Она механическими движениями обламывала ветки и бросала их вниз.

Внизу кормилось целое звериное сообщество: чесунчовые белки, распахнув рукава своих кремовых балахончиков, слетали с нижних ветвей, едва завидя лакомый орешек; пегие голоносые псевдовомбаты, гибрид морских свинок с перекормленными йоркшир–терьерами, объедали листву, а у них между ног нахально шныряла пара крошечных тенреков с голубыми иглами и непомерным аппетитом – подбирали жуков и гусениц.

И все–то они были очаровательны – большеглазенькие, крутолобенькие, курносенькие… На шорох шагов подняли мордочки и уставились с жадным и доверчивым вниманием – только позови, только приласкай, только позволь прижаться к ногам… И снова непрошено и непрощенно вспыхнул в памяти силуэт короля–оленя, но его тут же заслонила картина яростной, но беззлобной драки на той стороне, которую кто–то по недоразумению назвал «черной». Вероятно, тот же человек, который, умиляясь на этих очаровашек, попросту недомыслил, что здесь налицо опасность стремительного вырождения, потому что у этих зверушек есть и другое название – акромикрики, обладатели куцых мордочек и недоразвитых конечностей. Неудачная боковая ветвь на дереве здешней эволюции. Неужели нужно было родиться нэд'о, чтобы уловить исходящие от них маленькие волны суеты и увядания?

Да, сюда бы хорошо комплексную экспедицию, с опытными систематиками, с ксеноэволюционистами. А то каждый практик, попадая на Степуху, первым делом отправляется на Коровью бухту и уже не может оторваться от стеллеровых телят. Как Кони.

Но мощную комплексную экспедицию посылают только на ту планету, которая требует немедленных спасательных мер и заносится стратегической разведкой в «Красную галактическую книгу». И людей хватает только на двенадцать таких команд – это на всю–то разведанную Вселенную! Так что нечего дожидаться помощи со стороны, надо начинать действовать. Прежде всего выявить уже вымершие виды. Значит, начать раскопки. Затем составить голографические таблицы – так убедительнее – всех акромикриков. Учесть виды, впадающие в необратимую всеядность. И главное, произвести перепись серых горилл: ведь без них все эти врожденно ручные и трех поколений не протянут, вымрут…

В ангаре взревел двигатель, и приземистый грузовик, пятясь, выполз на поле. Асфальтовая обезьяна небрежно обернулась, глянула на него через плечо так, словно он был жуком–навозником, и продолжала свои труды праведные. Теймураз застопорил машину точно в центре поля, вертолет приподнялся и, зависнув над платформой, начал бережно опускать на нее свое брюхатое тело, одновременно подбирая шасси. Как только винт остановился, эластичные борта платформы вскинулись вверх и сомкнулись вокруг вертолетной кабины, словно взяв ее в ладони.

– Ты где?.. – крикнул Теймураз с водительского места.

Варвара побежала по полю, упруго отталкиваясь от бетона, запрыгнула на высокую подножку, когда грузовик уже мягко трогался с места, и вдруг поняла, что все повторяется точно так же, как было несколько дней назад, когда она ехала с космодрома.

Нет, надо же – всего несколько дней…

Узкая дорога влилась в шоколадно–ониксовый каньон, и это была уже ЕЕ дорога, и машина была ЕЕ грузовиком, и впереди был перевал, где разбился ЕЕ олень, а еще дальше высились мегалитические глыбы ворот ЕЕ Пресептории, где все решительно было ЕЕ – и дом, и работа, и море, и немые аполины, и запах сушеных трав с половины Лероя; она уже была владелицей необозримого настоящего, не говоря уже о прошлом, которое вмещало в себя и полуживую золотую шкуру, обреченную на вековой зуд, и водяную бездну под «шпалами», и васильковый венчик ракеты, к которой хищно принюхивалась подкравшаяся с моря молния.

И были уже Параскив с Келликером, которые так же, не задумываясь, вскинули бы свои десинторы и прикрыли бы ее огненным веером плазменной защиты, как это сделал Лерой.