Ольга Ларионова - Сотворение миров. Авторский сборник

Любое послание требует подписи, а она вдруг вспомнила, что он ни разу так и не спросил ее имени. Она тихонечко вздохнула и, вместо того чтобы закончить официально «Старшая по кораблю Варвара Норега», добавила так, как само выговорилось: «А меня зовут Варварой».

Она осторожно вошла в рубку, стараясь не шуршать синтериклоном, и поставила диктофон на пульт перед Вуковудом. Он спал, чуть приподняв уголки бровей, должно быть, изумлялся во сне чему–то невиданному. На Лероя он был похож, вот на кого.

Она стрелой слетела с трапа, защелкивая замочек шлема, — несколько крупных дождевых капель успели упасть внутрь и так и остались за шиворотом. Вперед и по прямой, насколько это возможно в лабиринте. По прямой удалось только до скального выступа, который неожиданно вырос перед самым носом в дождевом мареве. Варвара автоматически отметила про себя иллюминатор, о котором говорил Вуковуд, — оконце как оконце, вместо стекла только титановая фольга или что–то там еще, что пальцем не проткнешь. Вернемся — разберемся. А сейчас — каждому свое. В смысле — индивидуальное поле защиты.

— Вафель, к ноге! — скомандовала она и мимолетом сообразила, что это из собачьих команд, а не лошадиных.

Она перекинула ногу через удобную седловину между нижним, двигательным бурдюком и верхним, вычислительно–рецепторным. Грузовые пазухи обоих бурдюков были плотно забиты медикаментами, тросами, пиропакетами и вообще всем, что под руку попалось. Сидеть было удобно, какие–то подбрюшные манипуляторы свернулись спиральками, образуя стремена.

— Двинулись, — сказала она скочам. — Защитное поле на полумощность, пульсирующее: после трех секунд экранирования просвет на полсекунды. В разных фазах. При малейшей опасности просветы исключить. Да пребудет с нами дух Леонида.

Это — дань Фермопилам; страшно, как–никак; а когда пробирает до подрагивания, начинаешь хорохориться даже перед роботами. Но настоящий страх еще впереди, когда придет ощущение, что кружишь на одном месте, а время уходит все быстрее и безнадежнее…

— Трюфель, в кильватер!

Две серебрящиеся торпеды — первая повыше, вторая пониже, — набирая скорость, обогнули выступ с иллюминатором и, словно втянутые воздушным потоком, скользнули в глубь загадочного сооружения. На какой–то миг они словно раздевались, сбрасывая призрачную на вид оболочку, и тогда в фосфоресцирующем световом киселе четко проступали невиданные на этой планете создания, легким наметом мчащиеся вперед на добром десятке пружинистых лапок. В эти паузы Варваре, оседлавшей первого киберскакуна, становилось виднее все прихотливое разнообразие галерей, закоулков, тупичков, колоннад, приплюснутых каморок с прогнувшимся зловещим потолком и бездонных «колодцев вверх», в вертикальной черноте которых даже луч мощного фонаря не мог нащупать потолка. К счастью, колодцев, уходящих вниз, пока не наблюдалось. Мерцание стен уже не удивляло — с первых секунд оно стало привычным, тем более после того, как Варвара заметила, что свет возникает как раз в те доли секунды, когда автоматически отключалась защита. Значит, люминофоры реагируют на биополе. Когда скочи одеваются защитной оболочкой, свечение начинает потухать, но не успевает — вот и заполнены все близлежащие помещения разноцветными световыми волнами, да и собственная защита мельтешит… Никогда не испытывала морской болезни, но если так будет долго продолжаться… Санта Ферррмопила!..

— Назад! Уже заблудились. В ребристую анфиладу, оттуда расходимся — ищем зал с каменными шарами. Движение до тупика, по правой стене через два метра ставить метки, туда — минус, обратно — дополнять до плюса. Трюфель, ты — вправо. Включи–ка маячок… И пошел.

«Тюк, тюк, тюк…» — пока слышно, а вот и резкое ухудшение слышимости — едва–едва «тю… тю», — а ведь почти не разошлись; вот и совсем маячок скис — «ю… ю…» — да нет, не звук уже, одно желание его уловить. Проклятая конструкция! Кто это научился так изолировать…

Вафель легкой иноходью — чтоб не укачало — вынес ее в полукруглый зал. Метровые лунки, в них шары, похоже — крашеные. Не из цельного же это малахита да янтарной брекчии такие махины!

— Стоп. Спусти–ка меня, Вафель, я огляжусь, а ты но меткам возвращайся на развилку, подбери Трюфеля и — сюда. Мне в скафандре сам сатана не страшен.

Хорохоришься, Варвара–кожемяка! Страшно. По–человечески страшно. Фермопилы–то Леониду боком обошлись… Правда, он стоял себе на месте и сражался в силу безвыходности положения весьма героически, пока его какой–то сукин сын с фланга обходил; а тут вместо своего заветного «прямо и только прямо» — сплошные виражи и светопопыхивание… Аж тошнит.

Она откинула щиток шлема и глубоко вдохнула — воздух был свеж, но не влажен, видно, дождь сверху не проникал. Так что наверх через эти трубы–колодцы не выберешься. Но какие–то вентиляционные отверстия имеются. Она покрутила головой, и в глаза бросились два иллюминатора, один напротив другого. И опять непрозрачные. На той же высоте. Странно, по дороге она безотчетно запомнила расположение еще двух. Она выпрямилась, подставив лицо спокойному касанию чистого, пронизанного светом воздуха. Силы мои, силы ведьминские, неужели откажете?

Нет, не отказали. Она всегда знала за собой поразительно безошибочную способность к ориентации, и вот теперь, стоя под одним иллюминатором и глядя на другой, она знала — непонятно откуда, но знала точно, — долина с двумя кораблями позади. А как с пройденным путем? Если возвращаться, то и метки не потребуются — помнит. А Вуковуд, вжавшись обросшей скулой в прохладную подушку, посапывает непробудно, и жарко ему в свитере командирском — пневмония штука подлая, — это не какой–нибудь вирус, который прищелкнешь и нет его… Впрочем, вот этого она не знает и спиной не чувствует, просто думается ей о Вуковуде. И ведь не о Гюрге, не о Сусанине, хотя они забрались в самые тартарары, — о Вуковуде, престарелом и сквернообразном…

Фу! Шар надо искать. Лазуритовый. Откуда это только Вуковуд набрался познаний в минералогии? Он, часом, не ошибся в названии камня? Лазурита среди шаров что–то не видно…

Ультрамариновый шар нашелся точно посередине — он расположился в центральной лунке, остальные девять шаров… Стоп. Санта Фермопила, их же всего–то должно быть восемь! И лазуритовый — с края, иначе какая дверь от него!

— Вафель, Трюфель! — Ага, мчатся. — Плохо дело, звери, — не та конура. Назад к развилке, ищем по новой.

На поиски нужного комплекта шаров ушло еще полтора часа. Никуда это не годится, ведь Вуковуд это считал только началом пути, сюда он приходил без всяких колебаний и отклонений. Сбился он дальше, после какого–то «тронного зала», а она еще и до такого не добралась. Вот проем в стене возле синего, идеально обтесанного монолита, но дальше–то куда — влево или вправо? Вуковуд в первый раз ориентировался по запаху; если б сразу, по горячим следам, то и она могла бы — но сейчас столько времени прошло…