Олег Мелехов - Звёздная бирема «Аквила». Мятеж

А с другой стороны, она ведь виновата не меньше, если не больше. Она, наварх, допустила, что не только префект распоясался, но и ее собственные подчиненные, ее офицеры начали испытывать к нему сочувствие, симпатию и прямо-таки потянулись. И какова же будет оценка претором Випсанием профессионализма наварха «Аквилы», а?

Ливия успела написать и стереть четыре отчета, прежде чем пришла к более-менее обтекаемой формулировке. Придется рискнуть и отделаться общими фразами, дескать, душевное и физическое напряжение под конец длительного патрулирования привело к некоторым разногласиям личного характера, каковые разногласия были разрешены без существенных последствий для… Видят лары и маны, она никогда не была сильна в казуистике! Но если им всем действительно повезет, претора удовлетворит эта писулька, весьма убедительная на фоне отлично выполненного задания, и он не станет вдаваться в детали. Потому что если станет, то им обоим, и Квинту Марцию, и наварху, проще будет застрелиться самим.

Она скрестила пальцы на удачу и отправила отчет, стараясь не думать о том, что префект, должно быть, в эту самую минуту готовит для претора свой собственный рапорт. И никто не может поручиться, что Квинт Марций был столь же немногословен. Если честно, то с него-то как раз станется на нее донести! Хотя бы для того, чтобы прикрыть свою задницу.

— Поживем — увидим, — мрачно подумала она вслух и пошла менять Фиделису подстилку, чтобы отвлечься от ожидания неизбежного вызова к начальству.

Вообще-то, претор астралис станции Цикута Вироза происходил из древней фамилии Бибулиев, давным-давно ставшей одной из ветвей патрицианского рода Випсаниев. Ровно пятнадцать поколений живорожденных предков отделяли Марка Випсания от того из Бибулиев, кто когда-то сумел подняться к самым вершинам общественной пирамиды Республики. Но генетическая память предков-виноделов нет-нет, да и просыпалась в ком-нибудь из патрициев Бибулов, даря им то поразительную жизнестойкость, то расчетливую, какую-то сельскую, глубинную мудрость, то — чего уж скрывать — изрядное женолюбие. Но не льстивое и блудливое, а весьма обаятельное. В обществе Марка Випсания любая женщина, даже самая свирепая из десантниц-манипуларий, расслаблялась, проникаясь тем ощущением спокойствия и безопасности, что от него исходило.

Вот и Ливия, так изводившая себя в предчувствии разноса, что чуть все ногти на руках не изглодала до локтей, успокоилась и притихла под всепонимающим взглядом желтоватых «тигриных» глаз претора.

— Входи и будь здорова, моя Аквилина, — приветствовал Марк Випсаний откровенно психующую наварха и радушно указал ей на кресло: — Присядь. Отведаешь зеленого чаю?

Претор Бибул всем женщинам говорил «моя», и такого еще не бывало, чтобы кто-то из них возражал против подобного обращения.

— Salve, господин, — нервно дернув щекой, отозвалась наварх «Аквилы»: — С удовольствием.

Она притихла над чашкой ароматного настоя, и Марк Випсаний спрятал довольную усмешку в уголках век, слушая, как замедляется ее пульс и успокаивается дыхание.

— Твой отчет, — молвил он, коснувшись вирт-планшета. — Не хочешь ничего добавить?

Ливия вздрогнула, словно юная стажерка, застигнутая за взломом личного вирт-поля офицера-наставника, и замотала головой:

— Нет, мой господин! — а потом, сообразив, что простого отрицания мало, уточнила: — Ничего существенного. Как я и изложила в рапорте, операция по встрече лигариев неожиданно приняла характер военной акции, тем не менее…

— Да, да, да. Я умею читать, моя Ливия. Три уничтоженных пиратских судна, даже четыре, считая ту миопарону, что захватили новые лигарии. И никаких потерь. Превосходно. Однако, — он сцепил пальцы в замок и откинулся в кресле, взирая на нее с насмешливой грустью, — дела в моем секторе, похоже, совсем плохи. Раз уж наварх моей лучшей биремы начинает в открытую лгать своему претору, да еще так нагло.

— Мой господин…

— Вот именно. Твой господин и твой командир, а не парфийский дознаватель, перед которым стоило бы изображать из себя несгибаемую гражданку на допросе. Кстати, как там Фиделис?

— Прости, господин, что? — на сей раз Аквилина действительно была сбита с толку.

— Твой ящер, моя Ливия, — терпеливо усмехнулся Марк Випсаний. — Как его самочувствие? Все еще тошнит?

— О… — выдохнула наварх и опустила глаза. — Благодарю за беспокойство, претор. Ему гораздо лучше.

— Рад слышать. Удивительные животные эти аррианские сцинки! Очень тонко чувствующие, ранимые… Никогда не знаешь, как отразится на них состояние хозяина. К примеру, бурная попойка, когда эмоции бьют через край. Или конфликт с напарником-ментатом, едва не кончившийся банальной дракой.

— Марк Випсаний, я…

— Пей свой чай, моя Ливия. Если позволить ему остыть, ты не сможешь полностью оценить все оттенки вкуса. Чувствуешь легкие нотки жасмина в послевкусии? Пей! Тебе полезно.

Женщина послушно принялась пить маленькими глоточками, старательно изображая удовольствие.

— Вот так, хорошо, — удовлетворенно отметил претор. — Успокаивает нервы, согласна?

— Мой претор…

— Ты, должно быть, считаешь меня очень глупым, Ливия, — печально посетовал Марк Випсаний. — А Квинт Марций так и вовсе держит меня за идиота, похоже. Неужели ни одному из вас не пришло в голову, что на «Аквиле» вы не единственные пишете мне отчеты о миссиях?

Наварх скрипнула зубами. Разумеется, она знала о глубоко законспирированных наблюдателях-спекуляторах (а если называть вещи своими именами, то попросту агентах) на борту своей биремы. Другое дело, что как их ни вычисляй, раскрыть опытного спекулятора невозможно, а неопытных претор не держал. Агентом мог оказаться кто угодно, от гетеры или амикуса до главы медслужбы, так что подозревать можно любого, за исключением самого префекта.

— Мне неизвестно, мой господин, о чем конкретно докладывают твои спекуляторы, однако могу уверить, что ситуация на вверенном мне корабле ни разу не вышла за рамки штатной, — отчеканила Ливия. — Надеюсь, ты не думаешь, что я стала бы покрывать мятежников, кем бы они ни были.

— Я думаю, что ты скорее попытаешься сама подавить даже открытый мятеж, чем повредишь репутации своей возлюбленной «Аквилы», — усмехнулся претор. — Ибо таковы все навархи, моя Ливия.

— Мне нечего добавить к рапорту, — упрямо покачала головой наварх.

— Нетерпимая, резкая, мстительная, — стал перечислять Марк Випсаний, загибая пальцы: — Вспыльчивая, экзальтированная, властолюбивая…

— Не утруждай себя перечислением моих пороков, претор. Таковы все представители моей фамилии, — Ливия поджала губы. — И до тех пор, пока не докажут обратное, я не признаю, что на борту «Аквилы» произошло что-то, требующее вмешательства вышестоящих.