Олег Мелехов - Звёздная бирема «Аквила». Мятеж

Так рассудил Випсаний Бибул. Но Антоний всё не унимался. Верхним чутьем, как и любой квалифицированный мозговед, чуял — что-то тут нечисто.

— Не виляй, Аквилина! В бортовом журнале зафискировано — мятеж!

«Серьезный залёт, — мысленно согласилась Ливия. — Кто ж спорит».

В байку про учения, впрочем, поверили все. Или сделали вид, что поверили. У каждого на борту «Аквилы» была своя причина прикрывать командиров: манипуларии и торвенторы ценили своего Марция, флотские же не сдавали наварха. А претор… В свете грядущих грозных событий Бибул покривился, но съел наспех состряпанную версию. Главное, живы остались и не перестреляли друг друга. И корабль цел.

— А ты не ори, — поморщилась женщина. — Все равно бесполезно. Сам знаешь, какой у меня порог устойчивости к психологическому давлению.

Антоний покачал головой. Он, конечно, знал. Высокий у нее был порог, как и у любого старшего офицера, впрочем. Иголки под ногтями помогли бы, наверное, и то не сразу, а крики с угрозами — нет.

— Вы с ним сговорились, — заявил он. — Прикрываешь ты его, Ливия. Врете одинаково, складно врете. Но я ведь докопаюсь, почему вы так спелись. Месяца не прошло, как готовы были друг другу глотки вырвать, а теперь разве что не целуетесь. Кстати… — и психо-куратор умолк, как будто интересные мысли пришли ему в голову только что.

— Это все твоя терапия. Виртуальный Квинт Марций таким симпатягой оказался, даже не верится. Вот и случился у меня… как вы это называете? Перенос? Или проекция?

— Мало того, что нагло врешь, так еще и издеваешься, — отметил Антоний. — Проекция… Симпатичная проекция, говоришь? Ливия, признавайся — секс в вирт-поле был?

— Я что, девочка, чтобы виртуальным сексом баловаться? — хмыкнула наварх. — Мне в реальности партнеров хватает. Да и персонаж твой, прямо скажу, не мой тип мужчин. Вот если бы ты мне блондина подселил… м-м… зеленоглазого, и с такими, знаешь, ресницами… — она покрутила кистью, будто подбирала слова: — Загнутыми! Тогда, может, и пошалила бы. Но от Марциев, что реальных, что виртуальных, у меня либидо падает. Да ты записи-то проверь!

— А смысл? Или ты побрезговала мою программу взломать?

— Лу-уций Антоний! — протянула Ливия, скорчив обиженную гримаску. — Ну когда это я программы взламывала? Я же понимаю — терапия, протоколы, правила…

— А если понимаешь, то согласишься, что пока идет расследование, летать тебе нельзя, — ласки в голосе Антония заметно поубавилось. — Отправляйся… на отдых.

— Знаю я твой отдых, — вздохнула наварх. — Всю душу вывернете, изверги, вам только волю дай… Наручники надевать будешь? — и демонстративно протянула руки, дескать, давай, фиксируй.

— Не искушай меня, Аквилина! — прорычал психо-куратор. — Спишу на берег к воронам, даже в инструктора не возьмут!

— Не спишешь, — огрызнулась она. — Была бы я не нужна, уже давно списал бы. А тут вторжение на носу. Кто летать будет, если спишешь? Так что не грози, если не можешь исполнить. И на Марция не очень-то дави. Он мне здоровым нужен.

— Вот сама за ним и проследишь, Ливия Терция. Пока «Аквила» в доке, будете у меня под присмотром.

— Будем, но недолго, — пожала плечами наварх. — Война скоро.

И подумала — скорей бы!

Антоний покачал головой, словно мысли ее прочитал.

— Страха в тебе нет, наварх. Это патология. Свободна… пока.

— Это генная инженерия, — фыркнула Ливия. — До встречи, Антоний.

И пошла, куда послали — отдыхать. Ну, с поправкой на руководство ремонтом корабля и прочие заботы, не оставляющие командира даже на базе. Но — отдыхать, раз доктор прописал. Потому что хоть Ливии и не бояться ни парфов, ни командиров, ни взрыва реактора, а без полетов им не жить. Так что огрызаться можно, а всерьез бунтовать — нельзя. Наварх «Аквилы» свои границы знала. А вот Антонию, кстати, самому психо-коррекция не помешала бы. Дерганый он какой-то, нервный.

Виртуальный снег на стене в кабинете психо-куратора то и дело превращался в дождь и уютно стучал по невидимому настилу, навевая сон. Где-то на заднем плане сквозь дождевые струи проступал темный силуэт то ли леса, то ли города. Наверное, в такую погоду нужна очень теплая одежда, чтобы не замерзнуть насмерть, размышлял Квинт Марций от нечего делать, пока куратор внимательно и, должно быть, по третьему разу изучал результаты исследований. Время от времени префект ловил на себе пристрастные взгляды Антония. Но Аквилина больше занимали вероятные сложности полета в птичьем теле над отображаемой проектором местностью в столь неблагоприятных погодных условиях. Например, увеличение количества прилагаемого мышечного усилия при повышенной влажности. А что такого? Он всегда любил сам себе придумывать сложные тактические задачки. Кому-то скучно, а Квинту Марцию в самый раз. Главное, не злить куратора.

С одной стороны, доблестному бойцу невидимого фронта — Луцию Антонию — было весьма отрадно видеть, сколь положительно сказалась его терапия на Аквилинах — навархе и префекте, а с другой — этот, так называемый «учебный мятеж», просто нельзя оставить без тщательного расследования. Многочисленные тесты, отчет по посещениям вирт-программы, свидетельские показания членов экипажа в один голос утверждали очевидное — Квинт Марций и Ливия Терция нашли общий язык. Но Антоний точно знал, что где-то в глубине внезапной благости притаился подвох, где-то рядышком прикопана ложь, а возможно, и настоящее преступление. Слишком уж хорошо куратор изучил своих подопечных, чтобы верить каким-то тестам.

— Как ты относишься к тому, чтобы продолжить виртуальную терапию? — вкрадчиво спросил Антоний, не спуская с префекта пристального взгляда. Миникамеры с трех разных точек фиксировали каждое движение Квинта Марция, включая микровыражения его не слишком выразительного лица. Для выявления правды мозговед решил не отказываться ни от одной методики, включая самые древние. В случае Аквилина, конечно, лучше всего подошла бы дыба и тиски для тестикул, но, к сожалению, пытки были строго запрещены.

Квинт Марций пожал плечами.

— Не знаю. А надо? Я, в общем-то, уже привык. Втянулся… Ну, и дом у тебя классный получился.

— А как тебе Ливия?

— Гораздо приятнее, чем в жизни.

Префект выглядел усталым — черные круги вокруг покрасневших глаз, потрескавшиеся губы и коричневые пятна на скулах от долгого дыхания через респиратор. Усталым, вымотанным, разбитым, но только не виноватым.

Заинтригованный Антоний с акульим упорством сделал вокруг сидящего в кресле подопечного полтора круга, остановившись за его спиной.

— Квинт, ты ведь понимаешь, чем рискуешь, обманывая своего куратора? — спросил он.

— Да не лгу я тебе, — вяло возмутился префект.