К. Л. Андерсон - Жестокие ангелы

— Я люблю свою Семью, Эмилия. Люблю находить новых членов Семьи. Но подхожу к этому с великой осторожностью.

«Годами мы совершали слишком много ошибок, и я допускал, чтобы так происходило. Я позволил Джасперу и Фелиции создать эту постыдную систему рабства и долговой кабалы. Мне стоило упорствовать и решительно не соглашаться. Такие напрасные потери. Следовало заставить их прозреть…»

— Мы должны всеми возможными способами обеспечить своё будущее. И это включает в себя поддержание баланса внутри Семьи, особенно в отношении генетики.

«Жаль, что я не могу извиниться перед твоим отцом. Я совершенно искренне не понимал, что наши внебрачные дети смогли бы стать столь ценным богатством для нас».

— Я повернула против своих коллег, — пробормотала Эмилия. Она сплетала и расплетала руки снова и снова так, будто хотела выдернуть все свои пальцы. — Что, если я поверну против вас? Я могла бы отправиться к праведникам и рассказать, что вы собираетесь сделать Семью бессмертной.

Ториан раскинул руки:

— И что они сделают? Убьют нас? Стерилизуют или уничтожат детей, которые виноваты только в том, что родились? Если даже у них останутся силы после того, как с нами будет покончено, убийство противоречит их собственным законам.

— Даже если останутся силы? — повторила она.

— Солнечная система на этом этапе практически в расчёт не берётся. И это — благодаря вам.

Снова безмолвие. Ториан, сидя в кресле, сменил позу. Она должна понять весь смысл, всю свою причастность именно теперь. Для неё настало время принять решение.

— Мне нужны доказательства, — выпалила она.

— Доказательства?

— В том, что вы сделали то, о чём говорите. — Её голос звучал уверенно и твёрдо. С того момента, как она перешагнула порог этой кабины, в нём впервые проявились властно-требовательные нотки. — Вы много лжёте, Великий страж. Должно быть, и сейчас вы говорите неправду.

Ториан скривил губы, сознавая справедливость её замечания:

— Может быть и так. Иногда бывает. Однако я открою вам доступ к моей личной системе. Вы можете провести остаток полёта, внимательно почитывая на досуге интересующую вас информацию.

— Нет, я сделаю это, когда прибуду обратно на Госпиталь.

— Почему?

— Потому что здесь у вас наверняка все данные сфальсифицированы. На Госпитале, когда я смогу использовать перекрёстные ссылки под своим собственным разрешением, подделать их будет труднее.

— Труднее — да, невозможно — нет, — подметил он.

Эмилия пожала плечами:

— По крайней мере, это шанс побороться.

— Очень хорошо, — сказал Ториан. И именно это он имел в виду. Он встал. — Я рад, что привёл вас сюда, доктор Варус. Вы можете внести выдающийся вклад в будущее вашей семьи. — Он поклонился.

Эмилия осталась стоять, выпрямив спину, с бесстрастным выражением лица. Она поверила в то, что он рассказал. Ториан был в этом уверен. Но она ещё не знала, что и думать об этом. Его переполняло нетерпение, но он напомнил себе, что в силу воспитания она не ожидает от жизни милости и не верит в чудеса. Ториану хотелось дать ей больше времени, но его не было. Она должна либо согласиться, либо будет отвергнута, как остальные.

— Вы выбрали Капу нарочно, не так ли? — спросила она тихо.

— Но не его конец. За это прошу прощения. От корабля нашли только фрагменты. Оказалось, что Доннелли перестарался с искажением кодов и, когда двигательный отсек отделился от остальных модулей, шлюзы не закрылись должным образом. Это позор. Капа Лу стал полезной жертвой обмана и распрей.

— Понимаю.

Эмилия окинула взглядом свои руки, пошла к двери, обернулась и низко поклонилась. Ториан принял этот жест. Он остался стоять, пока она открыла дверь и затворила её за собой.

«Добро пожаловать, Эмилия, — мысленно сказал он. — Приветствуйте её в нашей вечности».

— Добро пожаловать, Эмилия, — ответствовали голоса. — Мы приветствуем тебя в нашей вечности.

Его взгляд расплылся и перенёс Ториана из помещения, в котором он находился, дальше, туда, где он мог наблюдать за Эмилией Варус, рассматривая под дюжиной различных ракурсов, как она проходит по корабельным отсекам и все клерки склоняются перед ней.

Я убежал от Терезы. Я бежал, и воздух обжигал лёгкие. Болели все внутренности. Я бежал в темноту, пока мне не пришлось остановиться и прислониться к стене тоннеля, чтобы перевести дух и сориентироваться на местности.

Как она могла назвать Эмилию предательницей? Как она только осмелилась! Я предложил ей помощь. Я рискнул всем ради неё! А она пришла ко мне с такими словами.

Это не было правдой. Не могло быть. Весь мир мог треснуть по швам. Расколоться на части. Клерки могли отрастить крылья, как у длиннохвостых попугаев, и научиться летать, но Эмилия ни за что не выдала бы меня клеркам.

Полевой командир Дражески не знала и половины о том, что происходит.

Я растёр ладонь у запястья по направлению к себе, чтобы облегчить судорогу. Это была моя вина. Моя. Я обращал недостаточно внимания. Я видел, что Эмилия сотрудничает с Кровавым родом, и ни разу не подумал: может быть, у них находится её семья. Я был ослом. Идиотом. Как я мог не подумать об этом?

Потому что я был слишком занят мыслями о Капе и Эмилии.

Она считала, что я не знал. Но я знал. Я знал, как она ждала его возвращения. Я знал об этом на протяжении многих лет. И это была настоящая причина того, что мы никогда не были вместе. Поэтому и ещё потому, что мы слишком боялись. Я — слишком боялся.

Мне надо было добраться до неё. Наверняка я мог хоть что-то сделать. Даже если не мог, я не хотел допустить, чтобы она подумала, что я бросил её, или, того хуже, заставить её думать, что предал.

Но что, если это только навредит ей?

«Они используют тебя. — Голос Хамада всплыл из моей памяти. — Они используют тебя, чтобы завершить создание новой системы».

Использовать меня? Как, тысяча чертей, можно даже вообразить, что Кровавый род или их клерки могут использовать меня? Я — ничто. Я — никто. Капитан безопасности, я едва ли ценил собственного клерка. Я не причинял беспокойств. Не хотел ничего, кроме возвращения родителей. Чего же они хотели от меня?

Я пока не знал. Но разузнаю. Непременно. Мне многое о них известно. Они научили меня наблюдать, слушать, обнаруживать скрытое. Возможно, не с помощью всей этой муштры и послушания, которому посвящались учебные видео, а благодаря надзору, бывшему частью нашей жизни, столь же неотъемлемой, как дыхание.

Мне бы найти Эмилию. Надо найти. Я не мог даже допустить, чтобы она подумала, когда это коснётся дела, что я такой же, как Капа.

Я потратил на поиски долгие часы. В другое время я бы просто воспользовался системой службы безопасности или просто расспросил часовых, дежуривших вокруг портовой площади и на других постах. Но предполагалось, что я под арестом. Меня не должны были видеть, поэтому мне приходилось идти по тем улицам, которые выбирает обливионец, чтобы прожить день до конца.