Венедикт Ли - Perpetuum mobile (Гроза над Миром – 2)

Старался он зря. Мы и так видели палатку, стоявшую на берегу подземных вод.

Подходили осторожно. Пальцы мои лежали на рукоятке пистолета, торчащей из расстегнутой кобуры. Товарищи мои тоже нервничали. Но я заметил, что Ферда единственный из нас, кто так и не взял оружие на изготовку.

– Ясно дело, здесь никто не живет!

Разумеется, он оказался прав.

Узкая походная койка, с небрежно брошенным на нее одеялом. Скромные пожитки человека, привыкшего к походной жизни. Мое внимание привлек металлический сундучок. На крышке виднелась надпись: «Собственность Хозяйки Острова. Не трогать. Виновный будет наказан».

«Секретный ящик» оказался даже не заперт. Как я и предполагал, он оказался набит бумагами. Рассматривать всё подряд было некогда, но и так понятно, что ценность находки велика. Возможно, здесь сокрыта тайна «штуковины» и много чего еще. На глаза мне попал желтый от времени лист плотной бумаги.

Я, Натаниэль Гариг, клянусь тебе, Наоми Вартан, в верности и скрепляю эту клятву своей жизнью. Клянусь быть преданным и смелым и во всем повиноваться тебе или лицам, которых ты назначишь.

Подписано: Н. Гариг

Принимаю. Naomy Vartan

Я криво усмехнулся. Отъявленная злодейка была к тому же сентиментальна и по-женски глупа. Вместе с важными документами хранила ненужные пустяки. Закрыл сундучок на защелку и взял его под мышку.

– Хорош глазеть по сторонам, ребята. Возвращаемся.

Когда мы были уже недалеко от проделанной нами дыры, Ферда вдруг вполголоса сказал:

– Командир… ты из сидельцев… что ли?

Ферда подразумевал: не приходилось ли мне отбывать тюремный срок. Откуда мне знать?

– Почему спрашиваешь?

– Командир… У тебя на левом предплечье след тату. Хорошо сведенной, но в ультрафиолете все равно видно. Случайно заметил – когда лучом тебя зацепил. Извини, командир, если что не так.

Я многозначительно промолчал.

Когда мы вернулись, я коротко рассказал об открытии неисчерпаемого источника воды (бурные восторги), о загадочной заброшенной стоянке на берегу подземного моря (общее изумление), и найденных, наверняка секретных, документах (ярое любопытство).

– Парни! Этим документам не меньше тридцати-сорока лет. А то и полвека. – пояснил я. – Они скрывают множество тайн, которыми мы завладеем.

Я говорил весело, гоня прочь смутную тревогу. Открыл ящик, медленно выложил из него пачки бумаг, отдельную толстую тетрадку, альбом вручную вычерченных карт, пожелтевший текст клятвы былого фаворита Хозяйки и рисовальный блокнот с кармашком для карандашей. Тут уж все тесно сгрудились вокруг меня.

– Художница была, блин! Вот где талант! Лучше б всю жизнь рисовала, чем… – среди общего гомона Ферда высказал собственное веское мнение.

Я открыл последнюю страницу.

И увидел… мы увидели портрет молодого человека.

Наступила пустая, мертвая тишина…

Подпись гласила: «Таким я его помню».

В четких линиях рисунка чувствовалась рука истинного художника и любящей женщины.

Не красавец, но решительный и волевой парень.

Замечательное лицо.

Мое.

– Высаживают десант с вертолетов… Четыре дюжины. Запад, два перехода. Идут медленно, встанут на ночлег. Утром здесь.

– Ты хороший разведчик, Ао.

В косых закатных лучах, падавших сквозь частокол древесных стволов, лицо молодого бойца казалось отлитым из бронзы. Как он предан тебе… Давно ты не испытывала такого душевного подъема. Завтра бой – последний в твоей жизни. Никто не отступит, не побежит. На свете намного больше людей сдавшихся, чем побежденных. Побежденным может оказаться каждый. Сдавшихся среди нас нет. Так ты сказала людям вчера.

А твой привычный цинизм спрятался и помалкивал. Где ты, миз Хайд?

– Благодарю тебя, Ао. Ступай.

Он поворачивается и уходит, легко ступая по мшистой подстилке, укрывающей землю. Ты следишь за ним взглядом. Неподалеку, среди могучих стволов стоят палатки бойцов. Молодой герой ныряет в одну из них – отсыпаться. Перед боем нужен хороший отдых.

Враги не спешат, ожидая подкреплений. К утру их здесь будет сотни две с половиной. У тебя людей меньше. Вместе с тобой – тринадцать человек. Чертова дюжина. Ты не отступишь – устала быть загнанным зверем. Тебя никто не покинет.

«– Меня не обманет их героизм. Провинция Суор – общество статуса по одежде. Есть у тебя обувь – ты выше босого. Есть и штаны – ты еще выше. А добавить рубашку, да головной убор, да с какими-нибудь фитюлечками… Поэтому, надев армейскую форму, бедняк ощущает себя небожителем!..»

А-а, вот она, миз Хайд с ее гадостями. Не отвечай. Пусть сидит и не рыпается. Она – это ты. Ты – это она. Вторая половинка твоего я много лет как загнана пинками под лавку.

Темнеет. Мрак окутывает лес, мрак в твоей душе. Сна ни в одном глазу. Отдельной палатки у тебя нет, ты собиралась спать в гамаке, укрывшись защитной сеткой – жалкое убежище.

Кто-то идет. Это возвращается Ао.

– Спутница Повелителя драконов! Вам здесь неудобно. В нашей палатке достаточно места.

Ты согласно киваешь; Ао снимает и сворачивает гамак. Вы идете вместе, останавливаетесь у входа в палатку, потом ты садишься на брошенный на землю тюк с гамаком; Ао преданно стоит рядом.

– Совершенно не хочется спать, – говоришь ему.

– Мне тоже, Спутница…

Жестом останавливаешь его. Уж очень длинным титулом он ее наградил, так и язык заболит выговаривать. Ао улыбается, он понял. Хороший парень. Какое живое и умное у него лицо. Это несправедливо, что такой человек должен прожить жизнь в нищете и безвестности. Все вокруг несправедливо. Тебе с этим ничего не поделать. Двенадцать молодых людей умрут завтра только потому, что ты устала жить.

Ладно, попытка не пытка. Ты говоришь Ао, что делать. Он не выказывает недоумения, надо так надо. Спутнице виднее.

Усаживаешься поудобнее, скрестив ноги. Справа и слева от тебя Ао устанавливает два тонких шеста (сухостоя вокруг много, далеко ходить не пришлось), привязав к ним армейские ножи, широкими лезвиями вверх. Плоскости лезвий должны смотреть на восток, объясняешь ты. Или на запад, смотря с какой стороны подойти. Ао вновь улыбается.

Рядом с каждым лезвием Ао привязывает тонкую сухую лучину, из запаса, который бойцы используют при разведении костров.

– Зажги их.

Ао повинуется. В ночи вспыхивают два дрожащих, слабых огня. Они постепенно разгораются и стальные лезвия начинают испускать вокруг себя призрачное сияние.

Вслед за этим твое сознание расширяется, охватывает стоящего рядом Ао, спящих позади тебя и в соседних палатках бойцов, и устремляется вдаль…

– Приходится вспоминать детские приемы… – собственный голос звучит издалека и кажется чужим. – Ао! Если увидишь, что мне… стало холодно… укроешь одеялом.